– Иван, давайте начнем со сборной. Как вы отнеслись к вызову в национальную команду?
– Если честно, было очень неожиданно. До последнего не верилось, когда выставили составы в новостях и СМИ. Только тогда осознание пришло. До этого не мог поверить.
– Что за тренер Ларионов?
– Мы с Игорем Николаевичем работали всего пять дней, за такой короткий промежуток много о человеке не узнать. По разговору, по тому, что я видел – хороший психолог и тактик, знает к каждому подход и может подобрать правильные слова в разных ситуациях. Недавно смотрел фильм «Русская пятерка», очень понравилось, мурашки бежали. Он разговаривает со всеми одинаково, по его поведению нельзя сказать, что он русская звезда; очень простой, потому и великий тренер.
– Егор Афанасьев нам говорил, что к Ларионову всегда можно было обратиться за советом, это так?
– Конечно, в любое время к нему можно зайти за советом, узнать что-то новое.
– В чем главное отличие Ларионова от всех остальных тренеров, с кем вы пересекались в последнее время?
– Он хладнокровный. Чувствует команду, знает какие слова стоит подобрать в определенной ситуации. Еще он никогда не повысит голос, он понимает, что можно донести информацию через простые слова.
– Вы провели первые матчи за взрослый созыв и сразу забросили и набрали первые очки. Поделитесь ощущениями.
– Не передать эти ощущения. Казалось бы, не так давно еще был маленьким, смотрел по телевизору, как играет сборная России, и тут ты сам примеряешь на себя этот свитер. Немножко не верилось, и очень приятно, что забил в первом же матче.
– Нужен ли вообще Евротур как соревнование или это лишние 12 игр в году?
– Нет, я думаю, это отличный опыт для каждого хоккеиста. Даже взять последние игры в Швеции: очень много молодых игроков получили шансы. Раньше вызывали всех звезд, сейчас вызывают молодежь. Все это помогает в развитии. Когда в таком возрасте попадаешь в сборную, ты обретаешь уверенность. А уверенность в себе – это 50% успеха в хоккее. Такие турниры тоже имеют свою важность.
– Однажды вы говорили «язык мой – враг мой»; сейчас вам 22, и вы лидер клуба КХЛ: можно ли сказать, что вы стали взрослее и теперь внимательнее подбираете формулировки в быту, при разговорах с тренерами и журналистами?
– Человек взрослеет всю жизнь, так что я стал стопроцентно более рассудительным и в принципе приобрел определенный опыт. Сейчас я намного осторожнее в высказываниях
– Часто ли ваши неосторожные высказывания влияли на отношения в коллективе или с тренерами?
– Нет, я вообще человек не конфликтный, случаев таких за карьеру в принципе не было.
– По детям вы играли с Костиным и Липановым. Первый сейчас очень здорово смотрится за «Авангард», а второй – играет в ВХЛ в системе московского «Динамо». У этих ребят большой потенциал?
– Дай бог, у них все получится! Я еще по детям играл с Лешей Торопченко, думаю его тоже стоит отметить. Сейчас он в полном порядке в «Куньлуне». У всех ребят есть шансы попасть в НХЛ. Кто сейчас много играет – за каждого немного болею. Не все хоккеисты быстро взрослеют, у некоторых процесс развития идет неравномерно, у кого-то позже, у кого-то раньше. Костин сейчас в «Авангарде» очень хорош, да и остальные еще пошумят.
– Вы первый год играете в КХЛ и сразу попали к Немировски. Расскажите о нем.
– Он чем–то похож на Ларионова. Он чувствует команду, знает, что сказать всегда. Он раньше времени никогда не начинает взбучку на корабле. Когда я играл в канадской юниорской лиге, там при счете 2:1 после первого периода могла начаться истерика и жесткий разбор полетов. Дэвид очень хладнокровен и такого себе не позволяет.
– Немировски – русско-канадский тренер. Назовите самое главное сходство и самое главное различие между ним и тренерами, что готовили вас в Квебеке и АХЛ?
– Хороший вопрос. В плане общения многое отличается: другой менталитет, другая психология. В этом плане он все же больше североамериканец. По детям я тренировался с Сергеем Владимировичем Голубовичем, он – очень жесткий тренер. Дэвид его полная противоположность. Здесь такая тонкая грань: во всех командах есть система, когда у какой-то тройки идет игра в атаке, тренер закрывает глаза на их мелкие недочеты, они играют на кураже. Когда ты играешь в низких звеньях, там другие требования и уже спрос выше. В этом есть сходство между Немировски и тренерами из Америки.
– Система игры Немировски и Ларионова сильно отличается?
– Не сильно заметил разницу. Сейчас все играют в хоккей «пять впереди – пять сзади», здесь особых различий в командах – минимум, особенно если сравнивать Немировски и Ларионова. Хоккей у них очень похожий, оба дают свободу в атаке, всегда можно проявить свои навыки и креатив, за это никто не вздумает ругать. Понятное дело, что в «Торпедо» мы играем по системе, не забываем отрабатывать в обороне. Но при этом возле чужих ворот мы можем показывать все, на что способны.
– Как вы вообще оказались в «Торпедо»?
– Летом начал искать клуб, но сначала, когда не было определенности со стартом сезона, «Сан–Хосе» сказал, что отпустит меня только на три месяца. Никакая команда в КХЛ на три месяца подписывать меня не хотела, потом, когда уже была названы конкретные даты в Северной Америке, мы с агентом снова вернулись к этому вопросу: смотрели, кто что может предложить. Для меня самым важным была роль в команде. В итоге все случилось очень быстро. Связались с клубом, через секунду позвонил Немировски, рассказал о моей роли в команде, через час мы поговорили о контракте и через пару дней я уже его подписал.
– Почему вы выбрали именно «Торпедо»?
– Помимо роли в команде особых требований не было. Многие вообще меня не хотели видеть, говорили, вот приезжай, будешь в ВХЛ играть.
Я за КХЛ следил мало и слабо представлял, что из себя представляет «Торпедо», но мне очень понравилась заинтересованность со стороны клуба и то, в каком качестве меня видели здесь, поэтому я быстро согласился. Как только мне предложили контракт, я глянул как последние годы развивались игроки, какие приглашались легионеры и сразу принял решение.
– В чем секрет вашей тройки с Жафяровым и Миле?
– Самые хорошие впечатления! Это очень мастеровитые игроки, Миле по меркам КХЛ один из лучших центров, Жафяров – один из лучших вингеров. У него будет очень хорошая карьера в НХЛ. Помню, как вышел на первую игру против ЦСКА. Я тогда не играл шесть месяцев из-за карантина, тренировался только. После первого периода был весь синий, потом весь зеленый, долго не понимал, как вообще в этой лиге играть на таких скоростях. Но потом втянулся, приноровился. С такими мастерами по звену очень просто забивать и набирать очки.
– Получается, они тебя прокачивают?
– Да мы друг друга все прокачиваем. Наше звено играет вместе и дополняет друг друга, у нас сложилась качественная химия.
– Вам приятнее отдавать или забивать?
– С детства мне всегда было приятнее отдавать на пустые. Многие меня пытались переучить, но тщетно (смеется).
– Вы сказали, что Дамира ждет хорошая карьера в НХЛ; не помешают маленькие габариты?
– В НХЛ приличное количество игроков с маленькими габаритами, сейчас это не особо решает. Когда-то давно, в девяностые и нулевые, это имело значение, когда, по сути, играли без правил в хоккей. Сейчас Дамиру хватает своего интеллекта, головы и техники, чтобы брать другим. Габариты никто не замечает.
– В этом сезоне через «Торпедо» прошли вы, Дер-Аргунчинцев и Мельничук, все – из Северной Америки. С кем из них в Америке подружились, сыгрались, следите за чьими-то успехами?
– Со всеми общаюсь и на связи. Мы часто общаемся с Мельничуком, потому что он играет в моей системе. С Семой проводим время часто. В «Торпедо» у него прозвище «Митч Марнер» (смеется).
– Звал ли Мельничук с собой? Может быть, хотелось дебютировать в НХЛ раньше, чем он?
– Нет, я обычно по-белому завидую: меня берет гордость за своих партнеров, и я не жалею, что он уже дебютировал – он большой молодец! Хорошо с ним общаемся, он профессионал своего дела. У меня к тому же договоренность с «Шаркс», что я доиграю в «Торпедо» точно до конца сезона, мне хочется тут показать себя в плей-офф.
– В чем феномен Мельничука? Как вы считаете, из него вырастет классный голкипер?
– Я не особо разбираюсь во вратарях, мне либо сложно, либо просто забить им. Вот Мельничуку сложно (смеется), на тренировках я ему редко забрасывал. Думаю, из него вырастет качественный голкипер, все для этого у него есть. У него характер такой необычный... он очень злится на всех вокруг, если пропускает, порой к нему лучше не подходить после пропущенной шайбы. Забьешь ему, он тебе еще напихает потом!
– Как он вообще к делу подходит? Может, какие–то интересные истории с ним связаны?
– Он действительно относится к хоккею серьезно. И не только к хоккею. Но при этом человек с юмором. На тренировках не забывает не только злиться на пропущенные шайбы, но и всегда может разрядить обстановку. На вратарских тренировках пытается поймать каждую шайбу и всегда нацелен только на это.
– Какие мысли перед плей-офф КХЛ, собираетесь серьезно там пошуметь?
–Конечно, каждый клуб и каждый хоккеист хочет достичь максимума, выиграть Кубок Гагарина. Последние три года я был только один раз в сильной команде, на третий третий год в Канаде, там классные ребята собрались. Но мы вылетели, к сожалению, в первом раунде. Затем в АХЛ все было с точки зрения турнирной таблицы не очень. Сейчас в «Торпедо» мы выходим с шестого-восьмого места, наша команда может бороться с топовыми командами, и мы обязательно себя покажем. Все ребята верят друг в друга, мы выходим на каждую игру как на битву: болельщики видят, что мы можем обыграть любую команду.
– Вы были выбраны системой «Шаркс» под общим 212 номером – еще чуть-чуть и прошли бы мимо драфта. Для вас было важно, чтобы вас кто-то выбрал или это лишь приятное дополнение?
– Очень важен был драфт. Было очень обидно, когда меня так долго не выбирали, я даже уже успел расстроиться. Сидел до последнего: мне прогнозировали 2—3 раунд, и уже когда начался седьмой, я занервничал. Я сидел с Артемом Минулиным, его вообще тогда «прокатили», поэтому я еще легко отделался (смеется). Он набрал много очков, но оказался вне системы; после того как мою фамилию назвали, мне стало менее обидно. Было неприятно, что сидишь и ждешь так долго, ведь я в драфтовый год набрал «очко за игру» и точно был уверен, что уйду до четвертого раунда.
Я за некоторыми слежу с того драфта, они выбраны были раньше меня, а сейчас играют в канадских колледжах. После такого уже нельзя вернуться в профессиональные лиги. Не знаю с чем в итоге это было связано, возможно, из–за того, что я тогда почти не знал английский. Глобального понимания даже до сих пор нет. Этот опыт для меня уже в прошлом, особо на этом не зацикливаешься, но иногда вопросы в голове возникают по этому поводу.
– Какими были первыми эмоции, когда вас выбрал «Сан–Хосе»?
– Прежде всего камень с души упал, настало сильное облегчение. Сидишь 7 раундов, я уже думал, что не выберут. Я с «Сан–Хосе» общался может раз или два раза максимум.
– Какие клубы, помимо «Шаркс», предметно интересовались вами?
– Очень сильно меня хотели видеть в «Чикаго», звонили из «Тампы-Бэй». Я со многими разговаривал, но за день до самого драфта многие ребята, с которыми я прилетал, говорили обстоятельно с клубами, а мне никто не позвонил. Уже тогда я насторожился, потому что со мной так никто не связался.
– Что знали до драфта о «Сан–Хосе»?
– Ничего не знал на самом деле. Знал, что есть Торнтон, Бернс и Павелски и всё.
– Какое у вас сложилось мнение о системе «акул» за три сезона?
– Самые лучшие впечатления. Я прошел через их систему, вырос в профессионального игрока уже там. Во многом меня поправляли, многое мне дали и объяснили. В НХЛ есть тренеры по катанию, по технике. Я никогда не думал, что меня будут отдельно учить подправлять шайбу на лету, я такого никогда нигде не видел. Этот опыт был для меня очень полезным, я увидел, как тренируется Бернс и остальные профессионалы.
В юниорских лигах маленькие бюджеты, по два тренера на систему, игроки там питаются как попало, а в НХЛ за всеми деталями очень пристально следят. Ты приезжаешь, видишь, как проходят сборы: на 9 утра назначена тренировка, а люди уже в зале велосипед крутят в 7:30. Меня все это очень удивило. Взять того же Бернса. У него уже огромный контракт и, казалось бы, ему уже ничего не надо. А он работает на каждой тренировке за двоих и не прекращает это делать.
– Как часто вообще вы общались с ветеранами «акул»?
– Я был в первой команде только в последнем тренинг-кемпе, у нас обычно перед сезоном происходит деление на две команды и в каждой две пятерки опытных и две пятерки молодых. Я с Бернсом или остальными почти никогда не попадал. Однажды был забавный случай: мы делали с Бернсом упражнения «два в ноль», когда первый бросает в щиток вратарю, а второй добивает. Помню, что я бросил в щиток, отскочило ему, он забросил и начал орать на весь стадион набор непонятных слов, я сначала опешил, но потом мы посмеялись по души. Даже как-то мурашки побежали, в голове промелькнуло «ничего себе, какие вещи творятся».
– Есть ли у вас ответ, почему во время системного кризиса в прошлом сезоне вас так ни разу и не подняли в основу?
– Плохой старт у меня был. Я нашел свою игру поздно, в начале года была травма, мне выбили зубы и порвали губу, я потерял важные 10 дней тренировочного процесса. Сыграл первую игру, на следующую меня посадили и как-то с этого начались проблемы: начал терять уверенность, а это очень плохо для молодого игрока – все сразу шло наперекосяк. Только к январю набрал уверенность, до этого у меня было всего 4 очка набрано...
– «Барракуда» не очень сильная команда в АХЛ. И даже там у вас были серьезные проблемы, зачастую игра в 3–4 звеньях. Нет объяснения, почему прошлый сезон не получился?
– В основном виновата была травма и отсутствие нормальных тренировок из-за этого. Поймал неуверенность: когда не уверен в действиях и играешь в третьих-четвертых звеньях, на тебя все это давит, и ты не можешь отдать точно, где–то доработать ногами, перестаешь в себя верить и руки опускаются. Пытаешься работать до последнего, общаться с тренерами. Но я смог выйти из этого кризиса.
– Как работается с руководством «Сан–Хосе»?
– Частенько общаемся, Женя Набоков со мной всегда на связи. Скауты также периодически пишут: следим за тобой и не теряем. Когда мне что-то нужно, всегда пишут и подбадривают.
– Как часто с вами связываются, держат ли вас в уме, хотят ли использовать в главной команде?
– Раз в три недели – месяц мне пишут. Предметно мы об этом пока не разговариваем, у меня пока что все мысли в «Торпедо», и я хочу здесь доиграть сезон и уже затем думать о будущем.
– Расскажите немного про быт. Насколько сложно было адаптироваться к АХЛ?
– Немного разные лиги. В АХЛ мне было играть сложнее из-за роли в команде. Здесь ты играешь в первом звене и безлимитно реализуешь лишнего, а там приходится толкаться в третьем звене. В нижних сочетаниях в АХЛ в основном бьются и борются, вбрасывают шайбу, бьют и ломают друг друга. В КХЛ же больше времени на раскат, больше времени для принятия решений, но средний уровень игры повыше, чем в АХЛ.
– Что думаете про штат Калифорния? Нравится ли погода, как относятся там к хоккеистам болельщики?
– Непривычно что там 24/7 солнце! Зимой там идет дождь, все остальное время жарко и солнечно. Все ходят в шортах, максимум иногда утепляют ноги. Иногда сложно привыкнуть, что ты сегодня ходишь налегке, завтра приезжаешь в «Колорадо» в –30 или в Айову какую-нибудь, берешь пальто и думаешь: «Господи, вчера же было тепло!». В Калифорнии единственное что не нравится, так это большие налоги (смеется).
Вопрос с болельщиками не очень стои́т. У нас в одном городе две команды и игры в АХЛ проходят в четыре часа дня. На них ходит не больше тысячи человек; в основном люди всегда идут к вечеру на матч Национальной хоккейной лиги. Когда играл в маленьких городах в Квебеке, на стадион, вмещающий три тысячи, ходило по четыре, потому что там стоячие места продавали. А здесь город большой, ажиотажа точно нет на наши игры.
– АХЛ называют лигой автобусов. Насколько вы это успели на себе прочувствовать?
– Мне кажется, что это миф. У нас за весь год было всего 5—6 выездов на автобусах. Все остальное – рейсовые самолеты. Я больше наездился в автобусах в Квебеке, порой мы катались на них по 10—12 часов за один выезд. В Америке такого не было. У каких-то других ребят наверняка иначе, но мы в «Сан-Хосе» автобусов избегаем.
– Лидером по набранным очкам в «Барракуде» был ваш соотечественник Максим Летунов. В прошлом сезоне он успел дебютировать в НХЛ и даже забросил шайбу. Не было обидно, что из двух русских на том этапе вызвали не вас?
– Обидно точно не было. Он заслужил своей игрой все. Мы с Максом хорошие друзья, я первый ему написал и поздравил. После этого я еще месяц его подкалывал. Наоборот, всегда очень рад за своих партнеров, он свой вызов заслужил точно.
– С русскими вы часто проводите время вместе?
– Я думаю, это естественно. За пределами площадки шведы тусят со шведами, чехи – с чехами, русские с русскими. Все друг с другом общаются, но иногда хочется на родном языке поговорить. В раздевалке стараемся говорить на английском, потому что там на своих языках разговаривать не принято: вдруг ты сидишь и обсуждаешь за спиной игру своих партнеров? Мы сами не разговариваем на русском там.
– Летунов приехал из NCAA. В разговоре это обычный парень или по нему видно, что он достаточно эрудирован?
– Макс – обычный парень. У него есть нотка американского менталитета, в быту много моментов было, но он точно не хвалится количеством прочтенных книжек, не выделывается никогда.
– Если бы у вас была возможность отмотать время вспять, прошли бы тот же путь через лигу Квебека? Или быть может уехали в США раньше, одновременно учились и играли как тот же Летунов?
– Скорее всего, я ничего не поменял бы. Весь путь, который я прошел, был не просто так, я сложился хоккеистом именно так, проходя все те шаги, что у меня были. Все складывается так, как нужно.
– Почему Кныжов такой крутой? Вы с ним пересекались в последнем сезоне, и он набрал всего 5 очков, сейчас играет по 20 минут в паре с Власиком в основной команде.
– Начнем с того, что он очень физически крепкий. Если посмотреть его инстаграм, можно увидеть там не Кныжова, а Халка (смеется). Накаченный парень, с физикой у него все в порядке, раскачался до нереальных габаритов. Все лето работал, на тренировках отдает всего себя, очень рад, что он так резко прокачал себя. Он качественный защитник, который в обороне делает свою работу здорово.
– Хотите ли остаться в КХЛ? Или планируете возвращаться в «Сан–Хосе» по ходу этого сезона?
– Я смогу вернуться туда после сезона КХЛ, но пока очень рано об этом говорить, не задумывался. Как сезон закончится, начну плотно об этом размышлять.
– Ждут ли вас в США?
– Я очень надеюсь, что меня ждут! Надеюсь, что мои результаты в КХЛ имеют в виду, а значит, возможно, меня позовут в главную команду. С главным тренером «Шаркс» я не разговаривал ни разу, но, думаю, все впереди.
– Следите ли за общественно-политической и социальной ситуацией в стране?
– Тяжело за этим не следить, каждый за этим наблюдает.
– Как относитесь к высказываниям на эту тему хоккеистов, которые играют в Америке? Они живут там, а не здесь, при этом своими высказываниями создают какой–то эмоциональный фон.
– Я не вижу в этом ничего плохого. У каждого есть свое мнение и каждый формулирует его так, как считает нужным. В том, что говорит Панарин, я не вижу ничего странного. Овечкин поддерживает одну сторону, Панарин – другую, это нормально.
– В одном из интервью вы говорили, что нарвались на странный штраф в 5 долларов за неправильное завязывание коньков. После этого в вашей карьере штрафов от клуба не было?
– Вообще я никогда не попадаю на штрафы. Даже тренировки никогда не пропускаю (смеется). Более того, я на них не опаздываю. Был однажды случай, когда все замело и до арены не мог добраться ни на машине друга, ни на такси. Никто не мог подъехать к моему дому, расположенному на горе и мне пришлось по лютому морозу пешком идти 40 минут до арены; я переживал, что не успею, но справился!
– У вас есть две фотографии с Павлом Дацюком. Он ваш кумир?
– Да, конечно. Я за ним следил с детства, мне нравится он как человек, нравится, как он формулирует мысли, и всегда интересно было наблюдать за ним на льду.
– Мечтаете ли научиться делать что-то как Павел? Может, исполнять так буллиты или забивать клюшкой через ноги?
– Я помню, что мне с самого детства отец рассказывал, как Дацюк отдает передачи почти любой степени сложности, смотрит в одну сторону, отдает в другую. Я учился этому очень долго, отдавать передачи точно в крюк. Это самая главная его фишка и я, надеюсь, этому уже научился. Я бы хотел это совершенствовать до максимума.
– Вы рассказывали, что часто разговаривали с Набоковым. Он советовал вам брать игру на себя и чаще бросать. Именно поэтому вы в «Торпедо» так раззабивались?
– С Женей мы всегда общаемся. Он не говорил конкретно брать на себя игру и инициативу. Но он мне сказал однажды важную вещь: всегда быть самим собой и делать то, что лучше всего получается.
– У вас в инстаграме есть фотография с Хабибом. Любите UFC или просто следите за конкретными бойцами?
– Не сказать, что я люблю UFC, просто Хабиб известен на весь мир, и даже если не болеть за этот вид спорта, всегда хочется себя запечатлеть с таким человеком. Помню, я ждал возможности сфотографироваться почти шесть часов.
– Назовите трех людей, к мнению которых по хоккейным и спортивным вопросам вы всегда прислушиваетесь
– Женя Набоков. Папа – хоть он и не хоккеист, но его мнение для меня важно в первую очередь. И Сергей Владимирович Голубович – я всегда его слушаю.
– Если честно, было очень неожиданно. До последнего не верилось, когда выставили составы в новостях и СМИ. Только тогда осознание пришло. До этого не мог поверить.
– Что за тренер Ларионов?
– Мы с Игорем Николаевичем работали всего пять дней, за такой короткий промежуток много о человеке не узнать. По разговору, по тому, что я видел – хороший психолог и тактик, знает к каждому подход и может подобрать правильные слова в разных ситуациях. Недавно смотрел фильм «Русская пятерка», очень понравилось, мурашки бежали. Он разговаривает со всеми одинаково, по его поведению нельзя сказать, что он русская звезда; очень простой, потому и великий тренер.
– Егор Афанасьев нам говорил, что к Ларионову всегда можно было обратиться за советом, это так?
– Конечно, в любое время к нему можно зайти за советом, узнать что-то новое.
– В чем главное отличие Ларионова от всех остальных тренеров, с кем вы пересекались в последнее время?
– Он хладнокровный. Чувствует команду, знает какие слова стоит подобрать в определенной ситуации. Еще он никогда не повысит голос, он понимает, что можно донести информацию через простые слова.
– Вы провели первые матчи за взрослый созыв и сразу забросили и набрали первые очки. Поделитесь ощущениями.
– Не передать эти ощущения. Казалось бы, не так давно еще был маленьким, смотрел по телевизору, как играет сборная России, и тут ты сам примеряешь на себя этот свитер. Немножко не верилось, и очень приятно, что забил в первом же матче.
– Нужен ли вообще Евротур как соревнование или это лишние 12 игр в году?
– Нет, я думаю, это отличный опыт для каждого хоккеиста. Даже взять последние игры в Швеции: очень много молодых игроков получили шансы. Раньше вызывали всех звезд, сейчас вызывают молодежь. Все это помогает в развитии. Когда в таком возрасте попадаешь в сборную, ты обретаешь уверенность. А уверенность в себе – это 50% успеха в хоккее. Такие турниры тоже имеют свою важность.
– Однажды вы говорили «язык мой – враг мой»; сейчас вам 22, и вы лидер клуба КХЛ: можно ли сказать, что вы стали взрослее и теперь внимательнее подбираете формулировки в быту, при разговорах с тренерами и журналистами?
– Человек взрослеет всю жизнь, так что я стал стопроцентно более рассудительным и в принципе приобрел определенный опыт. Сейчас я намного осторожнее в высказываниях
– Часто ли ваши неосторожные высказывания влияли на отношения в коллективе или с тренерами?
– Нет, я вообще человек не конфликтный, случаев таких за карьеру в принципе не было.
– По детям вы играли с Костиным и Липановым. Первый сейчас очень здорово смотрится за «Авангард», а второй – играет в ВХЛ в системе московского «Динамо». У этих ребят большой потенциал?
– Дай бог, у них все получится! Я еще по детям играл с Лешей Торопченко, думаю его тоже стоит отметить. Сейчас он в полном порядке в «Куньлуне». У всех ребят есть шансы попасть в НХЛ. Кто сейчас много играет – за каждого немного болею. Не все хоккеисты быстро взрослеют, у некоторых процесс развития идет неравномерно, у кого-то позже, у кого-то раньше. Костин сейчас в «Авангарде» очень хорош, да и остальные еще пошумят.
– Вы первый год играете в КХЛ и сразу попали к Немировски. Расскажите о нем.
– Он чем–то похож на Ларионова. Он чувствует команду, знает, что сказать всегда. Он раньше времени никогда не начинает взбучку на корабле. Когда я играл в канадской юниорской лиге, там при счете 2:1 после первого периода могла начаться истерика и жесткий разбор полетов. Дэвид очень хладнокровен и такого себе не позволяет.
– Немировски – русско-канадский тренер. Назовите самое главное сходство и самое главное различие между ним и тренерами, что готовили вас в Квебеке и АХЛ?
– Хороший вопрос. В плане общения многое отличается: другой менталитет, другая психология. В этом плане он все же больше североамериканец. По детям я тренировался с Сергеем Владимировичем Голубовичем, он – очень жесткий тренер. Дэвид его полная противоположность. Здесь такая тонкая грань: во всех командах есть система, когда у какой-то тройки идет игра в атаке, тренер закрывает глаза на их мелкие недочеты, они играют на кураже. Когда ты играешь в низких звеньях, там другие требования и уже спрос выше. В этом есть сходство между Немировски и тренерами из Америки.
– Система игры Немировски и Ларионова сильно отличается?
– Не сильно заметил разницу. Сейчас все играют в хоккей «пять впереди – пять сзади», здесь особых различий в командах – минимум, особенно если сравнивать Немировски и Ларионова. Хоккей у них очень похожий, оба дают свободу в атаке, всегда можно проявить свои навыки и креатив, за это никто не вздумает ругать. Понятное дело, что в «Торпедо» мы играем по системе, не забываем отрабатывать в обороне. Но при этом возле чужих ворот мы можем показывать все, на что способны.
– Как вы вообще оказались в «Торпедо»?
– Летом начал искать клуб, но сначала, когда не было определенности со стартом сезона, «Сан–Хосе» сказал, что отпустит меня только на три месяца. Никакая команда в КХЛ на три месяца подписывать меня не хотела, потом, когда уже была названы конкретные даты в Северной Америке, мы с агентом снова вернулись к этому вопросу: смотрели, кто что может предложить. Для меня самым важным была роль в команде. В итоге все случилось очень быстро. Связались с клубом, через секунду позвонил Немировски, рассказал о моей роли в команде, через час мы поговорили о контракте и через пару дней я уже его подписал.
– Почему вы выбрали именно «Торпедо»?
– Помимо роли в команде особых требований не было. Многие вообще меня не хотели видеть, говорили, вот приезжай, будешь в ВХЛ играть.
Я за КХЛ следил мало и слабо представлял, что из себя представляет «Торпедо», но мне очень понравилась заинтересованность со стороны клуба и то, в каком качестве меня видели здесь, поэтому я быстро согласился. Как только мне предложили контракт, я глянул как последние годы развивались игроки, какие приглашались легионеры и сразу принял решение.
– В чем секрет вашей тройки с Жафяровым и Миле?
– Самые хорошие впечатления! Это очень мастеровитые игроки, Миле по меркам КХЛ один из лучших центров, Жафяров – один из лучших вингеров. У него будет очень хорошая карьера в НХЛ. Помню, как вышел на первую игру против ЦСКА. Я тогда не играл шесть месяцев из-за карантина, тренировался только. После первого периода был весь синий, потом весь зеленый, долго не понимал, как вообще в этой лиге играть на таких скоростях. Но потом втянулся, приноровился. С такими мастерами по звену очень просто забивать и набирать очки.
– Получается, они тебя прокачивают?
– Да мы друг друга все прокачиваем. Наше звено играет вместе и дополняет друг друга, у нас сложилась качественная химия.
– Вам приятнее отдавать или забивать?
– С детства мне всегда было приятнее отдавать на пустые. Многие меня пытались переучить, но тщетно (смеется).
– Вы сказали, что Дамира ждет хорошая карьера в НХЛ; не помешают маленькие габариты?
– В НХЛ приличное количество игроков с маленькими габаритами, сейчас это не особо решает. Когда-то давно, в девяностые и нулевые, это имело значение, когда, по сути, играли без правил в хоккей. Сейчас Дамиру хватает своего интеллекта, головы и техники, чтобы брать другим. Габариты никто не замечает.
– В этом сезоне через «Торпедо» прошли вы, Дер-Аргунчинцев и Мельничук, все – из Северной Америки. С кем из них в Америке подружились, сыгрались, следите за чьими-то успехами?
– Со всеми общаюсь и на связи. Мы часто общаемся с Мельничуком, потому что он играет в моей системе. С Семой проводим время часто. В «Торпедо» у него прозвище «Митч Марнер» (смеется).
– Звал ли Мельничук с собой? Может быть, хотелось дебютировать в НХЛ раньше, чем он?
– Нет, я обычно по-белому завидую: меня берет гордость за своих партнеров, и я не жалею, что он уже дебютировал – он большой молодец! Хорошо с ним общаемся, он профессионал своего дела. У меня к тому же договоренность с «Шаркс», что я доиграю в «Торпедо» точно до конца сезона, мне хочется тут показать себя в плей-офф.
– В чем феномен Мельничука? Как вы считаете, из него вырастет классный голкипер?
– Я не особо разбираюсь во вратарях, мне либо сложно, либо просто забить им. Вот Мельничуку сложно (смеется), на тренировках я ему редко забрасывал. Думаю, из него вырастет качественный голкипер, все для этого у него есть. У него характер такой необычный... он очень злится на всех вокруг, если пропускает, порой к нему лучше не подходить после пропущенной шайбы. Забьешь ему, он тебе еще напихает потом!
– Как он вообще к делу подходит? Может, какие–то интересные истории с ним связаны?
– Он действительно относится к хоккею серьезно. И не только к хоккею. Но при этом человек с юмором. На тренировках не забывает не только злиться на пропущенные шайбы, но и всегда может разрядить обстановку. На вратарских тренировках пытается поймать каждую шайбу и всегда нацелен только на это.
– Какие мысли перед плей-офф КХЛ, собираетесь серьезно там пошуметь?
–Конечно, каждый клуб и каждый хоккеист хочет достичь максимума, выиграть Кубок Гагарина. Последние три года я был только один раз в сильной команде, на третий третий год в Канаде, там классные ребята собрались. Но мы вылетели, к сожалению, в первом раунде. Затем в АХЛ все было с точки зрения турнирной таблицы не очень. Сейчас в «Торпедо» мы выходим с шестого-восьмого места, наша команда может бороться с топовыми командами, и мы обязательно себя покажем. Все ребята верят друг в друга, мы выходим на каждую игру как на битву: болельщики видят, что мы можем обыграть любую команду.
– Вы были выбраны системой «Шаркс» под общим 212 номером – еще чуть-чуть и прошли бы мимо драфта. Для вас было важно, чтобы вас кто-то выбрал или это лишь приятное дополнение?
– Очень важен был драфт. Было очень обидно, когда меня так долго не выбирали, я даже уже успел расстроиться. Сидел до последнего: мне прогнозировали 2—3 раунд, и уже когда начался седьмой, я занервничал. Я сидел с Артемом Минулиным, его вообще тогда «прокатили», поэтому я еще легко отделался (смеется). Он набрал много очков, но оказался вне системы; после того как мою фамилию назвали, мне стало менее обидно. Было неприятно, что сидишь и ждешь так долго, ведь я в драфтовый год набрал «очко за игру» и точно был уверен, что уйду до четвертого раунда.
Я за некоторыми слежу с того драфта, они выбраны были раньше меня, а сейчас играют в канадских колледжах. После такого уже нельзя вернуться в профессиональные лиги. Не знаю с чем в итоге это было связано, возможно, из–за того, что я тогда почти не знал английский. Глобального понимания даже до сих пор нет. Этот опыт для меня уже в прошлом, особо на этом не зацикливаешься, но иногда вопросы в голове возникают по этому поводу.
– Какими были первыми эмоции, когда вас выбрал «Сан–Хосе»?
– Прежде всего камень с души упал, настало сильное облегчение. Сидишь 7 раундов, я уже думал, что не выберут. Я с «Сан–Хосе» общался может раз или два раза максимум.
– Какие клубы, помимо «Шаркс», предметно интересовались вами?
– Очень сильно меня хотели видеть в «Чикаго», звонили из «Тампы-Бэй». Я со многими разговаривал, но за день до самого драфта многие ребята, с которыми я прилетал, говорили обстоятельно с клубами, а мне никто не позвонил. Уже тогда я насторожился, потому что со мной так никто не связался.
– Что знали до драфта о «Сан–Хосе»?
– Ничего не знал на самом деле. Знал, что есть Торнтон, Бернс и Павелски и всё.
– Какое у вас сложилось мнение о системе «акул» за три сезона?
– Самые лучшие впечатления. Я прошел через их систему, вырос в профессионального игрока уже там. Во многом меня поправляли, многое мне дали и объяснили. В НХЛ есть тренеры по катанию, по технике. Я никогда не думал, что меня будут отдельно учить подправлять шайбу на лету, я такого никогда нигде не видел. Этот опыт был для меня очень полезным, я увидел, как тренируется Бернс и остальные профессионалы.
В юниорских лигах маленькие бюджеты, по два тренера на систему, игроки там питаются как попало, а в НХЛ за всеми деталями очень пристально следят. Ты приезжаешь, видишь, как проходят сборы: на 9 утра назначена тренировка, а люди уже в зале велосипед крутят в 7:30. Меня все это очень удивило. Взять того же Бернса. У него уже огромный контракт и, казалось бы, ему уже ничего не надо. А он работает на каждой тренировке за двоих и не прекращает это делать.
– Как часто вообще вы общались с ветеранами «акул»?
– Я был в первой команде только в последнем тренинг-кемпе, у нас обычно перед сезоном происходит деление на две команды и в каждой две пятерки опытных и две пятерки молодых. Я с Бернсом или остальными почти никогда не попадал. Однажды был забавный случай: мы делали с Бернсом упражнения «два в ноль», когда первый бросает в щиток вратарю, а второй добивает. Помню, что я бросил в щиток, отскочило ему, он забросил и начал орать на весь стадион набор непонятных слов, я сначала опешил, но потом мы посмеялись по души. Даже как-то мурашки побежали, в голове промелькнуло «ничего себе, какие вещи творятся».
– Есть ли у вас ответ, почему во время системного кризиса в прошлом сезоне вас так ни разу и не подняли в основу?
– Плохой старт у меня был. Я нашел свою игру поздно, в начале года была травма, мне выбили зубы и порвали губу, я потерял важные 10 дней тренировочного процесса. Сыграл первую игру, на следующую меня посадили и как-то с этого начались проблемы: начал терять уверенность, а это очень плохо для молодого игрока – все сразу шло наперекосяк. Только к январю набрал уверенность, до этого у меня было всего 4 очка набрано...
– «Барракуда» не очень сильная команда в АХЛ. И даже там у вас были серьезные проблемы, зачастую игра в 3–4 звеньях. Нет объяснения, почему прошлый сезон не получился?
– В основном виновата была травма и отсутствие нормальных тренировок из-за этого. Поймал неуверенность: когда не уверен в действиях и играешь в третьих-четвертых звеньях, на тебя все это давит, и ты не можешь отдать точно, где–то доработать ногами, перестаешь в себя верить и руки опускаются. Пытаешься работать до последнего, общаться с тренерами. Но я смог выйти из этого кризиса.
– Как работается с руководством «Сан–Хосе»?
– Частенько общаемся, Женя Набоков со мной всегда на связи. Скауты также периодически пишут: следим за тобой и не теряем. Когда мне что-то нужно, всегда пишут и подбадривают.
– Как часто с вами связываются, держат ли вас в уме, хотят ли использовать в главной команде?
– Раз в три недели – месяц мне пишут. Предметно мы об этом пока не разговариваем, у меня пока что все мысли в «Торпедо», и я хочу здесь доиграть сезон и уже затем думать о будущем.
– Расскажите немного про быт. Насколько сложно было адаптироваться к АХЛ?
– Немного разные лиги. В АХЛ мне было играть сложнее из-за роли в команде. Здесь ты играешь в первом звене и безлимитно реализуешь лишнего, а там приходится толкаться в третьем звене. В нижних сочетаниях в АХЛ в основном бьются и борются, вбрасывают шайбу, бьют и ломают друг друга. В КХЛ же больше времени на раскат, больше времени для принятия решений, но средний уровень игры повыше, чем в АХЛ.
– Что думаете про штат Калифорния? Нравится ли погода, как относятся там к хоккеистам болельщики?
– Непривычно что там 24/7 солнце! Зимой там идет дождь, все остальное время жарко и солнечно. Все ходят в шортах, максимум иногда утепляют ноги. Иногда сложно привыкнуть, что ты сегодня ходишь налегке, завтра приезжаешь в «Колорадо» в –30 или в Айову какую-нибудь, берешь пальто и думаешь: «Господи, вчера же было тепло!». В Калифорнии единственное что не нравится, так это большие налоги (смеется).
Вопрос с болельщиками не очень стои́т. У нас в одном городе две команды и игры в АХЛ проходят в четыре часа дня. На них ходит не больше тысячи человек; в основном люди всегда идут к вечеру на матч Национальной хоккейной лиги. Когда играл в маленьких городах в Квебеке, на стадион, вмещающий три тысячи, ходило по четыре, потому что там стоячие места продавали. А здесь город большой, ажиотажа точно нет на наши игры.
– АХЛ называют лигой автобусов. Насколько вы это успели на себе прочувствовать?
– Мне кажется, что это миф. У нас за весь год было всего 5—6 выездов на автобусах. Все остальное – рейсовые самолеты. Я больше наездился в автобусах в Квебеке, порой мы катались на них по 10—12 часов за один выезд. В Америке такого не было. У каких-то других ребят наверняка иначе, но мы в «Сан-Хосе» автобусов избегаем.
– Лидером по набранным очкам в «Барракуде» был ваш соотечественник Максим Летунов. В прошлом сезоне он успел дебютировать в НХЛ и даже забросил шайбу. Не было обидно, что из двух русских на том этапе вызвали не вас?
– Обидно точно не было. Он заслужил своей игрой все. Мы с Максом хорошие друзья, я первый ему написал и поздравил. После этого я еще месяц его подкалывал. Наоборот, всегда очень рад за своих партнеров, он свой вызов заслужил точно.
– С русскими вы часто проводите время вместе?
– Я думаю, это естественно. За пределами площадки шведы тусят со шведами, чехи – с чехами, русские с русскими. Все друг с другом общаются, но иногда хочется на родном языке поговорить. В раздевалке стараемся говорить на английском, потому что там на своих языках разговаривать не принято: вдруг ты сидишь и обсуждаешь за спиной игру своих партнеров? Мы сами не разговариваем на русском там.
– Летунов приехал из NCAA. В разговоре это обычный парень или по нему видно, что он достаточно эрудирован?
– Макс – обычный парень. У него есть нотка американского менталитета, в быту много моментов было, но он точно не хвалится количеством прочтенных книжек, не выделывается никогда.
– Если бы у вас была возможность отмотать время вспять, прошли бы тот же путь через лигу Квебека? Или быть может уехали в США раньше, одновременно учились и играли как тот же Летунов?
– Скорее всего, я ничего не поменял бы. Весь путь, который я прошел, был не просто так, я сложился хоккеистом именно так, проходя все те шаги, что у меня были. Все складывается так, как нужно.
– Почему Кныжов такой крутой? Вы с ним пересекались в последнем сезоне, и он набрал всего 5 очков, сейчас играет по 20 минут в паре с Власиком в основной команде.
– Начнем с того, что он очень физически крепкий. Если посмотреть его инстаграм, можно увидеть там не Кныжова, а Халка (смеется). Накаченный парень, с физикой у него все в порядке, раскачался до нереальных габаритов. Все лето работал, на тренировках отдает всего себя, очень рад, что он так резко прокачал себя. Он качественный защитник, который в обороне делает свою работу здорово.
– Хотите ли остаться в КХЛ? Или планируете возвращаться в «Сан–Хосе» по ходу этого сезона?
– Я смогу вернуться туда после сезона КХЛ, но пока очень рано об этом говорить, не задумывался. Как сезон закончится, начну плотно об этом размышлять.
– Ждут ли вас в США?
– Я очень надеюсь, что меня ждут! Надеюсь, что мои результаты в КХЛ имеют в виду, а значит, возможно, меня позовут в главную команду. С главным тренером «Шаркс» я не разговаривал ни разу, но, думаю, все впереди.
– Следите ли за общественно-политической и социальной ситуацией в стране?
– Тяжело за этим не следить, каждый за этим наблюдает.
– Как относитесь к высказываниям на эту тему хоккеистов, которые играют в Америке? Они живут там, а не здесь, при этом своими высказываниями создают какой–то эмоциональный фон.
– Я не вижу в этом ничего плохого. У каждого есть свое мнение и каждый формулирует его так, как считает нужным. В том, что говорит Панарин, я не вижу ничего странного. Овечкин поддерживает одну сторону, Панарин – другую, это нормально.
– В одном из интервью вы говорили, что нарвались на странный штраф в 5 долларов за неправильное завязывание коньков. После этого в вашей карьере штрафов от клуба не было?
– Вообще я никогда не попадаю на штрафы. Даже тренировки никогда не пропускаю (смеется). Более того, я на них не опаздываю. Был однажды случай, когда все замело и до арены не мог добраться ни на машине друга, ни на такси. Никто не мог подъехать к моему дому, расположенному на горе и мне пришлось по лютому морозу пешком идти 40 минут до арены; я переживал, что не успею, но справился!
– У вас есть две фотографии с Павлом Дацюком. Он ваш кумир?
– Да, конечно. Я за ним следил с детства, мне нравится он как человек, нравится, как он формулирует мысли, и всегда интересно было наблюдать за ним на льду.
– Мечтаете ли научиться делать что-то как Павел? Может, исполнять так буллиты или забивать клюшкой через ноги?
– Я помню, что мне с самого детства отец рассказывал, как Дацюк отдает передачи почти любой степени сложности, смотрит в одну сторону, отдает в другую. Я учился этому очень долго, отдавать передачи точно в крюк. Это самая главная его фишка и я, надеюсь, этому уже научился. Я бы хотел это совершенствовать до максимума.
– Вы рассказывали, что часто разговаривали с Набоковым. Он советовал вам брать игру на себя и чаще бросать. Именно поэтому вы в «Торпедо» так раззабивались?
– С Женей мы всегда общаемся. Он не говорил конкретно брать на себя игру и инициативу. Но он мне сказал однажды важную вещь: всегда быть самим собой и делать то, что лучше всего получается.
– У вас в инстаграме есть фотография с Хабибом. Любите UFC или просто следите за конкретными бойцами?
– Не сказать, что я люблю UFC, просто Хабиб известен на весь мир, и даже если не болеть за этот вид спорта, всегда хочется себя запечатлеть с таким человеком. Помню, я ждал возможности сфотографироваться почти шесть часов.
– Назовите трех людей, к мнению которых по хоккейным и спортивным вопросам вы всегда прислушиваетесь
– Женя Набоков. Папа – хоть он и не хоккеист, но его мнение для меня важно в первую очередь. И Сергей Владимирович Голубович – я всегда его слушаю.
