В списке новобранцев хоккейного «Торпедо» 26-летний нападающий Алексей Угаров стоит особняком. Если другие игроки, пришедшие в нижегородский клуб минувшим летом, сделали это обдуманно и самостоятельно, то где играть Угарову, за него решали совсем посторонние люди. Информация о том, что экс-динамовец должен стать торпедовцем, оказалась большим сюрпризом не только для любителей хоккея, но и для самого хоккеиста.

- Русский, родившийся в Татарстане, имеющий белорусский паспорт… Алексей, при таком наборе слагаемых сами-то себя кем больше ощущаете?

- В душе я считаю себя полностью русским. А к тому, чтобы отправиться в Белоруссию, меня подтолкнули обстоятельства. Играл во второй команде в родном Нижнекамске и думал, как прогрессировать. Глядя на то, что ребят моего возраста начали подключать к первой команде, и не чувствуя интереса к себе, я решил что-то поменять в своей жизни. И о том шаге нисколько не жалею. В настоящего взрослого хоккеиста вырос именно в Минске. Оттуда попал на молодежный чемпионат мира, потом тренеры сборной Белоруссии взяли меня на взрослый чемпионат мира.

- Родители отнеслись к вашему решению с пониманием?

- Вначале мне было тяжело, потому что ехал в незнакомый город, не зная вообще никого из ребят в команде. Родители поддерживали, приезжали ко мне каждые два месяца. А потом привыкли и я, и они. Моей маме очень понравилось в Минске, где она жила, можно сказать, со мной (только в другой квартире). Она до сих пор ездит туда к друзьям. Не удивлюсь, если со временем даже переедет в Минск насовсем.

- То есть семья Угаровых успела пустить там корни?

- Пока мои отношения с Белоруссией заключаются в том, что я играю за сборную этой страны, всегда езжу на чемпионаты мира. У меня в Минске осталось много хороших знакомых, есть друзья. Но жилья еще нет. Со временем хотелось бы приобрести там квартиру. Думаю, что это реально.

- В чем ваш интерес выступать за сборную «чужой» страны?

- Поверьте, не в деньгах. Мне нравится играть за эту сборную, нравятся те болельщики, которые приходят нас поддержать. Никто же не заставляет нас после напряженного сезона в своем клубе ехать играть еще и за сборную. Но даже весной 2010 года, по окончании финальной серии плей-офф, в которой у ХК МВД семь игр было, я поехал на чемпионат мира с огромным желанием помочь сборной, а не просто так, номер отбывать. Можно сказать, что таким образом я отдаю дань Республике Беларусь за то, что она вывела меня во взрослый хоккей. Не попади я в тот год в сборную, может быть, до сих пор играл бы в белорусской лиге, не знаю. А так, выступление за национальную команду открыло мне дорогу наверх. И вернуться домой, в Нижнекамск, игроком основного состава «Нефтехимика» мне помогла только эта сборная. И я считаю нужным ездить туда.

- Известно, что президент Белоруссии большой любитель хоккея. Доводилось общаться с Александром Лукашенко?

- Да. Он мне лично пожал руку, когда мы с минской «Юностью» первый год чемпионами страны стали. У нас был матч, в котором команда президента играла против команды-чемпиона. А однажды во время сборов национальной команды нас, нескольких хоккеистов, попросили потренироваться с командой президента. Мы с Лукашенко играли и друг против друга, и даже в одной команде. Александр Григорьевич - обычный человек, ходил, смеялся, подшучивал над всеми, бывало, ставил подножки. Нормальное общение. Хотя в уме я понимал, что он – президент, и было приятно находиться с ним рядом. Я видел его довольно часто – он приходил на хоккей и сам тренировался в нашем Дворце спорта «Юность». Но тот первый раз, когда Лукашенко пожал мне руку, останется самой памятной встречей.

- Общаясь с белорусскими игроками, доводилось слышать в адрес россиян, играющих за сборную Белоруссии, такие слова: «Да какие они белорусы!» Внутри коллектива тоже чувствуете к себе скептическое отношение?

- Может быть, в первое время, когда только начинал выступать за сборную, было нечто подобное. Я и сам в душе переживал: как будут принимать болельщики? В местных газетах тоже писали: «Зачем привозят сюда таких хоккеистов? Неужели своих не хватает?» Не скрою, читать подобные высказывания было неприятно. Но, во-первых, у каждого есть своя точка зрения, а во-вторых, сейчас такого уже не наблюдается. Все понимают: Минск и Москва – соседи, и когда я прихожу в раздевалку сборной Белоруссии, никто не делит коллектив на белорусов и россиян.

- Уже на правах, можно сказать, старожила национальной команды, можете представить себе такую картину: сидите вы в раздевалке, открывается дверь, и туда заходят игроки сборной Белоруссии… Дэнни Гру и Чарльз Линглет?

- Россия и Белоруссия – все понятно, а канадцы – это чуть-чуть другое, они даже нашего языка не знают. Но если они примут белорусское гражданство (а это их право), станем также общаться, как с другими игроками сборной. Хотя подобное будет необычно, но привыкли же мы к иностранным тренерам. (Улыбается.)

- Знаю, что год назад у вас возникли какие-то проблемы с сердцем. Это отразилось на хоккее?

- Не самые приятные воспоминания. Тогда я всю ночь ехал на машине из Нижнекамска в Москву, чтобы не уснуть, пил энергетический напиток, а в 8 часов утра пошел на предсезонное медобследование. Возможно, это повлияло, но, когда крутил велотренажер, почувствовал недомогание, и аппарат показал сбой в работе сердца. Ничего подобного никогда раньше со мной не было. Вскоре узнал, что на сборы с «Динамо» я не еду. Сказали: «Лечись». Лег в больницу: там пять дней меня всего «кувыркали», чтобы затем огласить вердикт: можно мне заниматься спортом или нет. После углубленного обследования доктор успокоил: «У тебя никаких проблем нет, можешь играть». И этим летом я даже не переживал перед медосмотром: просто хорошо подготовился, отдохнул пару дней, сдал тесты спокойно, и все показатели работы сердца были в норме. Конечно, в прошлом чемпионате того пропущенного летнего сбора мне порой не хватало, но со мной дополнительно занимался тренер по физподготовке, и, в принципе, особых проблем в сезоне не возникло.

- Вот говорите, что в «Торпедо» медосмотр прошли нормально. А мне кажется, что перипетии вашего перехода в нижегородский клуб способны спровоцировать даже сердечный срыв.

- (Смеется.) Может быть, это и случилось бы, если б на обследование мне пришлось идти на следующий день после подобного известия. Но о смене команды я узнал гораздо раньше, когда был дома, в Нижнекамске, рядом с родителями, с женой. Позвонил друг (к слову, не хоккеист) и сказал, что в Интернете написали о моем переходе в «Торпедо». Интересно, что всего за несколько дней до этого мы общались с главным тренером «Динамо» Олегом Валерьевичем Знарком (виделись на чемпионате мира), разговаривали о динамовских делах на следующий сезон. И вдруг, такой сюрприз! Да, с неделю я, действительно, сильно переживал. Потом отошел – понял, что жизнь продолжается. Скажу больше: у меня были варианты уйти в другую команду, но я позвонил своему агенту и сказал, что хочу играть именно в «Торпедо». Подстегнуло доверие руководства нижегородского клуба: едва они узнали, что у меня закончился контракт с «Динамо», как сразу решили забрать к себе. Значит, действительно во мне заинтересованы. Из нынешнего состава еще до начала сезона знал добрую половину команды: например, с Димкой Макаровым и Денисом Гротем играли вместе в «Нефтехимике», а с Горбуновым, Зайнуллиным и Селуяновым в прошлом сезоне были динамовцами…

- Почему в «Торпедо» вы взяли такой, на мой взгляд, странный номер – 98?

- Все так говорят. Мне нравится цифра 8, причем так, чтобы в двузначном номере она стояла сзади. Раньше – и в сборной, и в клубах - играл под №18, но в «Торпедо» этот номер «забронирован» Мишей Варнаковым. Поэтому пришлось подбирать другую цифру под свою любимую восьмерку. Как-то играл на компьютере, подставил девятку: вроде, смотрится нормально, и взял №98. Но повторю, ничего особенного у меня с этим числом не связано.

Беседовала Нина Шумилова,
газета «Советский спорт» в Нижнем Новгороде