- Петериса Скудру ни в коем случае нельзя назвать закрытым человеком, но бывают моменты, когда вы наотрез отказываетесь от интервью, как накануне этого сезона. Это что-то из разряда суеверий или следствие графика работы?

- Нет, это ни в коем случае не суеверие, скорее график. Я считаю, что большие интервью надо давать в «правильное» время. Июль и август – тяжелые месяцы работы и голова думает совсем о другом. Хочется разобраться, что происходит с командой, как мы ее готовим: что получается, что не получается; как мы хотим играть, как мы можем играть. Поэтому в начале сезона я стараюсь избегать больших интервью – прошу дать немного сыграть, чтобы понять, в каком состоянии находится команда. Я предполагаю, что интервью будет об игре, о составе команды, о будущем, о настоящем. На эти вопросы в июле или в августе нелегко ответить. Одно дело – планировать, другое дело – то, что происходит на самом деле. Нужен материал, на основании которого я могу дать правильные ответы, а не высасывать из пальца информацию.

- Сейчас старт чемпионата уже дан. «Торпедо» успело съездить на выезд, который, наверное, получился одним из самых «веселых» за время вашей работы с командой?

- После двух домашних игр мы знали, что у нас получается, а что нет. На выезде, когда нет мощной поддержки трибун, нужно находить силы внутри команды, внутри коллектива. Мы знали, что будет непросто и видели, что должны играть лучше. Особенно на выезде. Но достучаться до игроков, после двух побед подряд, было тяжело. Потому что, не смотря на то, что что-то не получалось, мы побеждали и шли вперед. С другой стороны мы знали ситуацию, что у нас много травмированных игроков, которых мы готовили для того, чтобы они сейчас выходили на лед. Мы так же понимали, что ребятам, на которых выпала повышенная нагрузка, и которые не проходили с нами все эти нюансы, сейчас тяжело выглядеть солидно во всех аспектах. Но как команда мы должны были быть лучше. Если же говорить о матче со «Слованом», то это был парадокс…

- Вы про третий период, когда «Слован» забросил шесть шайб?

- Нет, дело не в третьем периоде. Мы слабо играли первые два, но хоккейная судьба благоволила нам. Нюансы дали возможность вести в счете 3:1, но по игре мы были слабы. Мы были медленнее, не дорабатывали, много теряли шайбу, давали противнику создавать голевые моменты. Одно дело, когда соперник за счет тактики, мастерства или упорства создает себе моменты. Это чувствуется, это видно. Но когда из-за наших нелепых и недисциплинированных действий происходит сбой – это совсем другое. Мы не играли хорошо – я это чувствовал. Двадцать минут нужно было просто сыграть «выездной» матч. Не дать сопернику ничего создать. А мы сами себе привезли второй гол – противник ничего не сделал для этого. После «Слован» немножко добавил, а мы в тот вечер не могли перестроиться. Можно было поступить по-разному, но в тот день изменить игру команды было нереально. Оставалось надеяться только на какое-то чудо. Но все, что произошло потом, было закономерно. Нить игры была упущена.

- Вспоминая предсезонный турнир на Кубок Губернатора и разбитый телевизор в перерыве одного из матчей, после чего команда перестроилась…

- Сломанный телевизор был не из-за плохой игры. В прошлом году меня не устроило то, что мы в нужный момент не бились друг за друга, что с ЦСКА нас и сломало. Не нашлось характерных ребят, которые бы пошли за грязь отвечать. И в игре Кубка Губернатора против «Локомотива», когда Норману грубейшим приемом оторвали полголовы, не нашлось того, кто бы пошел биться! Мы говорили об этом всю предсезонку. Этот момент для меня очень важен. За грязь против игрока нашей команды, мы должны идти отрывать ноги, не смотря на счет и что-то другое. Можно проиграть, но нельзя сдаться. Ребята все попадают под хорошие силовые приемы. Это нормально, это хоккей. Мы сами стараемся бить соперника, но бить по правилам. Игрок должен уметь не только применять силовой прием, но и достойно принимать силовую борьбу. Бывают несчастные случаи, но когда тебе бьют клюшкой в голову, или прыгают на тебя у борта, выставляя локоть вперед – это та грязь, за которую мы должны наказывать.

- Современный хоккей стал более грязным?

- Игра становится быстрее. Не могу сказать, что в КХЛ много грязи. Но есть хоккеисты, которые играют грязно. У них есть история. Достаточно вернутся в плей-офф и вспомнить, что сделал Панин против Алексея Потапова. У Панина есть история – он совершает подобные поступки раз за разом. И такие вещи у Панина и подобных игроков очень часто проходят безнаказанно. В целом я не считаю, что в лиге много грязи – много борьбы. Хоккеисты на больших скоростях играют «в тело». Бывает, что и колено в колено попадают, не выставляя его умышленно. Но когда бьют в спину, в голову или с разбега толкают на борт – это то, против чего лига должна бороться.

- Не так давно КХЛ дисквалифицировала Дамира Рыспаева на много матчей…

- То, что сделал Рыспаев - это перебор. Бывают хорошие драки. Например, у нас была отличная драка между Эштоном и рижским «динамовцем» Сестито. Это было украшение хоккея, когда двое ребят после столкновения скинули перчатки и в честном бою выяснили кто прав. Когда двое хоккеистов встают друг перед другом за свою команду – это здорово. Зрителям это нравится, и здесь нет ничего криминального. Но когда бьют сзади или кто-то на кого-то напрыгивает – это перебор. Есть четкая грань, и она совсем не тонкая – что позволительно и украшает хоккей, а что делать нельзя и должно быть жестко наказано.

- Если брать драку Эштона и в принципе всех легионеров, то в прошлые годы они не так охотно шли в стычки и драки. В этом сезоне стиль игры иностранцев в «Торпедо» меняется?

- Меняется дух нашей команды. В прошлом году мы не смогли до конца создать бойцовский коллектив, в котором каждый был бы готов наказать соперника за грубость и грязь. Мы бились и терпели. В серии против «Йокерита» мы доказали, что можем играть жестко и забивать красивые голы. Но продлить это на вторую серию с ЦСКА у нас не получилось. Слишком много сил и эмоций было потрачено в первом раунде. Плюс к этому не хватило глубины состава, что позволило бы нам перезагрузить ключевых ребят. В новом сезоне, на мой взгляд, мы гораздо глубже в этом плане. Стало больше игроков, которые готовы биться до конца и добавить в нужный момент агрессии нашей команде. При этом, эти же ребята умеют играть в отличный хоккей. Я сторонник того, чтобы мы в четыре звена играли, прежде всего, в хоккей. Хоккеист должен быть агрессивным, иметь хорошие физические данные, но он должен уметь играть в хороший хоккей.

- Если говорить про топ-клубы, ЦСКА или СКА, которые могут себе позволить приличную глубину состава из высокого уровня игроков, возможно ли против них играть в открытый или агрессивный хоккей?

- В открытый хоккей с ними играть нельзя. Мы и не играем в открытый хоккей. У нас очень системная игра без шайбы. Мы играем организованно во всех зонах, когда приходится обороняться. Если позволить себе сыграть против таких клубов в хаосе, то такие команды тебя просто разорвут. Мы все видели, что сделал СКА против системы Билялетдинова, который считается гуру оборонительного хоккея.

- Вспоминая матч СКА с «Ак Барсом», наверное, уместно сказать о роли личности в команде?

- Тот гол, который забил Дацюк, это просто фантастика. Ковальчук отдал ему сильный пас в ноги и Дацюк в окружении двух игроков подработал себе шайбу в клюшку и ушел из-под двух хоккеистов «Ак Барса». Это большой мастер. Какая уверенность была у него в данном эпизоде! Многие игроки просто не стали бы принимать эту шайбу, потому что передача была в ноги и шла в то место площадки, где бьют. Такими вещами восхищаются не только зрители, но и мы, тренеры. Это было очень красиво.

- Нередко упоминая о таких хоккеистах как Дацюк, Радулов, Ягр, Мозякин, говорят и об оборотной стороне. К таким игрокам нужен особый подход, особые условия и особое отношение, как со стороны тренерского штаба, так и со стороны всего персонала. Они нередко тренируются дополнительно и требуют определенные вещи, чем выбиваются из коллектива. У Петериса Скудры смог бы играть такой хоккеист?

- Насколько я знаю таких игроков, а Мозякина и Ягра знаю неплохо, могу сказать, что они большие профессионалы. Это миф, что они живут по своему графику. Это командные ребята. Мозякин пашет как проклятый на тренировках. И с каждым годом все больше и больше, чтобы оставаться на высоком уровне. Тот же Дацюк не любит выделяться из коллектива и не требует себе привилегий. Что касается «Торпедо», то как бы я не говорил, что все игроки для меня одинаковые, это не означает, что мы всех гребем одной гребенкой. У нас хоккеисты разного телосложения, разного менталитета, и мы это учитываем. Я не могу дать хоккеисту 150 килограмм на плечи, если вижу, что ему будет 90 достаточно.

- То есть для всех игроков баллоны разные?

- Естественно. У нас идет общая работа, но это не означает, что все строго и нельзя ни влево ни вправо шагнуть. У нас большой коллектив - мы одна большая семья. У всех разные характеры и разные физические данные. Мы разбираем игроков индивидуально, наблюдаем за ними и тестируем их. Стараемся с головой подходить к подготовке и к общению с каждым хоккеистом.

- Тем удивительнее было узнать, что голкиперы «Торпедо» в нынешнем межсезонье проходили предсезонную подготовку вместе с полевыми игроками. Это был эксперимент?

 - Если честно, то в прошлом сезоне наши вратари, Илья Проскуряков и Михаил Бирюков, работали больше, чем полевые игроки. Мы выгоняли их из зала. Это такие трудоголики, что их надо останавливать. Они работали с утра до вечера. Поэтому для Проскурякова пройти подготовку вместе с командой не проблема. Он приходит и делает все наравне со всеми и даже больше. Сейчас хоккеисты изменились. Если пять-шесть лет назад, игроки приходили и думали, что на предсезонных сборах они будут заниматься втягивающей работой, то сейчас все приходят на предсезонные сборы работать. И вратари в том числе.

- Если продолжить тему вратарей, то, как правило, клубы КХЛ стараются, чтобы в составе был иностранный голкипер. В «Торпедо» за все время пока вы главный тренер, иностранных вратарей трудно припомнить. Это принципиальная позиция или стечение обстоятельств?

- Я считаю, что иностранным вратарям в КХЛ, за редким исключением, не так просто. В КХЛ хоккей более техничный, чем в Европе и не такой, как в Северной Америке. Мы обсуждали вопрос приглашения иностранного голкипера, но каждый раз нам удавалось найти российских вратарей, в которых мы верили и которые могли делать свою работу хорошо. На данный момент пять полевых иностранных игроков мне важнее, чем голкипер-легионер.

- В первый год своей работы Вы придерживались мнения, что защитники должны уметь играть каждый с каждым, избегая сыгранных пар. Сейчас в «Торпедо» есть постоянные пары защитников. Вы изменили свое мнение?

- Мы все равно хотим играть в семь защитников. Должна быть ротация. У нас есть сыгранные пары, которые играют в большинстве и в меньшинстве. При игре в равных составах мы хотим играть «в ротацию». Сейчас из-за травм, ситуация не позволяет нам делать то, что мы планировали все лето. Мы хотим распределять игровое время так, чтобы игроки были свежими и смогли принимать хорошие решения на протяжении всего матча.

- А от чего решили отказаться, что раньше казалось верным?

- Наша игра изменилась в прошлом сезоне. И в этом сезоне мы продолжаем изменения в сторону игры с шайбой. Первые два года мы 75 процентов времени уделяли работе без шайбы. Строили оборону и хотели, чтобы нам было трудно забить. Впереди у нас было определенное мастерство, и мы знали, что свои голы мы забьем. Сейчас тренировочный процесс кардинально поменялся. Атака, комбинации, все впереди. Играть с шайбой всегда интереснее, и мы хотим это ребятам объяснить. Чем больше мы играем с шайбой, тем меньше времени проводим в обороне.

- В чем причина большого количества травм во многих командах КХЛ в начале сезона? Следствие более жесткого хоккея или больших нагрузок на предсезонных сборах?

- Хоккей стал более динамичным. Тот же «Ак Барс» после матча со СКА потерял четырех хоккеистов. Вроде бы СКА не самая жесткая команда. Но стычки и силовые приемы, которые происходят на больших скоростях, приводят к тому, что у кого-то «летят» колени, у кого-то другие травмы.

- С этим как-то можно бороться?

- У каждого игрока своя физиология. Кто-то может пройти всю карьеру без травм, у кого-то постоянные повреждения. И есть самоотверженные ребята, которые постоянно находятся на линии броска, принимая большое количество шайб на себя. Это несчастные случаи – все стараются правильно сесть под бросок, но если ты поймал пятьдесят бросков, то одна шайба попадает в незащищенное место.

- Производители хоккейной экипировки постоянно выпускают новые модели, заверяя, что теперь защита стала еще более максимальной. Казалось бы, двадцать первый век на дворе, неужели нельзя придумать хорошую защиту? Или игроки сами хитрят?

- Многие ребята отказываются от дополнительной защиты в пользу свободы движения. Например, я видел, что во всех юниорских канадских командах заставляют надевать ортезы на колени, которые защищают ноги от разрыва связок. Здоровые ребята их используют на льду в обязательном порядке! У нас же их надевают только после перенесенных травм. Или, у нас в прошлом году было три случая перелома ребер. И я в определенный момент сказал: «Хватит. Все надеваем дополнительную защиту. Я не могу после каждого силового приема у борта терять хоккеиста». Игра стала жестче и ребята должны правильно оценивать свое здоровье и по возможности защищать себя. И конечно, им нельзя терять концентрацию на льду. Нельзя отдать передачу и расслабленно смотреть, как там дальше атака красиво пошла, а в это время на тебя идет игрок, который завершает силовой прием. Таких моментов очень много.

- Всем известно, что Петерис Скудра охотно привлекает молодых к играм за «Торпедо». Много новых имен появляется в каждом сезоне. Но также много игроков потом пропадают. В чем причина доверия к новым молодым игрокам и почему редко кто закрепляется в команде?

- Не так и редко. Те ребята, у которых все в порядке с профессионализмом и мотивацией, идут дальше. У молодежи в чем проблема -  ты заиграл немножко и начинаешь считать, что можешь дать себе слабинку. Это может быть незаметно в МХЛ или в ВХЛ, а в КХЛ это видно сразу. Ты набрал пару килограмм, стал на полсекунды медленнее - все, ты уже не эффективен. Качество упало, играть на результат уже не можешь и в итоге теряешь место в составе. У молодых ребят очень нестабильная психология. Теряются быстро, тяжело возвращаются. В КХЛ 25 команд из 29 работают на результат. И каждый хоккеист должен играть на результат, не смотря на возраст, паспорт и остальные вещи.

- В таком случае может быть имеет смысл вообще отказаться от молодых хоккеистов? Есть МХЛ, ВХЛ, пусть там растут и готовятся.

- Так и есть. Ни один тренер не возьмет молодого игрока, только из-за возраста. Все берут ребят, которые могут играть в КХЛ и составить реальную конкуренцию. Молодежь обкатывают в ВХЛ. Выдернул на один матч, посмотрел на что игрок способен, и либо хоккеист зацепился за свой шанс, либо поехал обратно исправлять свои недочеты.

- Продолжая тему игроков. Когда увеличили зону атаки, вы активно искали защитника «блюлайнера», с сильным броском. Были и Бабчук, и Пиганович. Почему на ваш взгляд, данное изменение в правилах не привело к всплеску результативности защитников?

- Не согласен. В КХЛ есть игроки с мощным броском. Взять тоже молодого Пайгина из «Ак Барса». Он может броском прошить насквозь. Есть и другие ребята, которые могут сильно бросить от синей линии. Но изменение зоны атаки больше повлияло не на результативность защитников, а на игру в зоне. Стало больше места для комбинаций, для создания численного перевеса на конкретном участке зоны атаки. В обороне стало играть тяжелее.

- Зону атаки увеличили, ввели просмотры по тренерскому запросу. Что еще хотелось бы изменить в правилах? Может быть овертайм в формате «три на три»? Или вратарскую экипировку уменьшить?

- Прежде всего, хотелось бы отметить, что по итогам четырех туров судейство стало более понятным. По двум-трем свисткам в начале матча видна линия судейства. Арбитры работают слаженно. В прошлом сезоне игроки психовали из-за того, что судьи зачастую свистели вразнобой. Сейчас оба арбитра выдерживают единую линию судейства – это очень важно.  Стало понятно, как играть.

А в правилах ничего кардинально я бы менять не стал. Многие говорят, что овертайм «три на три» - это классно, что в НХЛ так играют, что это шоу. Но в НХЛ маленькие площадки. Там «три на три», это как  у нас «четыре на четыре». Если мы сделаем «три на три», это будет ужасно и некрасиво. Будет мало азарта.

- Давайте в таком случае предложим НХЛ увеличить площадки. И травм будет поменьше...

- Да, там очень много ударов в голову. Потому что все рядом, места мало. Не всегда игроки хотят бить, но элементарно некуда деться от столкновения.

- Думаете, сможет НХЛ перейти на большие площадки?

- Нет. У них своя история и свои традиции. Там зритель находится в непосредственной близости от площадки. Арены построены вертикально - зритель буквально сидит на льду и может достать до противоположного борта рукой. Сумасшедшая атмосфера.

- Одной из главных тем нового сезона, безусловно, станет китайский клуб «Куньлунь». Согласны с таким расширением лиги на Восток?

- Новая территория всегда интересна. Да и команда там собрана неплохая. Когда у тебя нет лимита на иностранцев, когда ты можешь пригласить всех европейцев и американцев, которые может быть не самые сильные игроки, но ты не ограничен в выборе, то можно создать любую команду, и она будет боеспособной. Тот же «Медвешчак» это доказал. Там где нет сильных внутренних чемпионатов, такие команды можно создавать.

- Хорватия - это одно, Китай может быстро готовить своих спортсменов. Олимпийские игры 2008 года в Пекине это наглядно показали. К 2022 году «Куньлунь» может стать китайской командой не только по названию, но и по составу?

- Не факт. Мое мнение, что в ближайшие годы появится не больше 6-7 китайцев в команде. Сейчас эта приличная команда из европейцев и американцев, плюс пара русских парней. Никому не будет легко с ними. Там собраны игроки, которые не опускаются ниже своего уровня. Матчи против «Куньлунь» не будет простыми. Это команда с характером.

- Если говорить о вашем характере. Азартный, боевой, импульсивный, горячий, стремительный, решительный… Какой еще?

- Нет, что вы. Я совершенно спокойный человек вне хоккея. У меня есть тренировки и игры, когда я должен достать эмоции, все остальное время я другой.

- Сложно представить Петериса Скудру, спокойно едущего на своем автомобиле по трассе или сидящего с удочкой на берегу речки…

- Так  и есть. Спокойно еду, отдыхаю, никуда не тороплюсь и никогда не нервничаю на дороге. Многие думают, что я в жизни такой же, как и в игре, когда я эмоционально или агрессивно кому-то что-то объясняю. Я далеко не такой. Добавляю эмоции, только когда прихожу на работу. Я не такой сумасшедший, как видится это со стороны во время матча.

- Игроков может и должен мотивировать тренер. Сложно искать эмоции внутри себя?

- Я не люблю проигрывать. Мне обязательно нужно выиграть. Когда я вижу, что что-то не получается, эмоции появляются сами собой. Мне тяжело согласиться, что я проигрываю матч. Хочу выиграть каждую игру, каждый эпизод – и я требую это от игроков. Выиграть каждую борьбу, каждую микродуэль. Это все трансформируется в голы. Вот этот азарт, эта спортивная злость – та черта, что осталась во мне от игрока и двигает меня вперед.

- Когда эта черта дает о себе знать? Как только Вы переступаете порог дворца спорта?

- Нет, это все происходит непосредственно на тренерском мостике.

- То есть предыгровое собрание у вас проходит в спокойной обстановке?

- Естественно. Я спокойно рисую, объясняю план на игру, говорю, почему мы должны сделать вот это и вот это. Находим слабые стороны соперника. И только потом, когда что-то идет не так… Я хоккеистам всегда говорю, что, прежде всего, важна работа и самоотдача. Если вы будете спокойно выполнять то, что мы от вас требуем, то ничего не получится. Все надо делать на максимальной самоотдаче. Нужно отработать тот отрезок 30-40 секунд, что вы на льду. Это все видно – кто отрабатывает на поле, а кто нет. Я с таким же азартом подхожу к игроку, когда вижу, что он здорово отработал свою смену. Даже если у него что-то не получилось, я его подбадриваю.

- Были случаи, когда игроки на вас обижались?

- Конечно, игроки могут обижаться. Все мы взрослые люди. Все может быть. Но я стараюсь не по делу никому ничего не высказывать. Бывает, конечно, что я кому-то предъявляю претензии, но пересмотрев момент, понимаю, что был не прав. В таких случаях подхожу и говорю: «Был не прав, ты все сделал верно. Я виноват, извини». Но в 95 процентах случаев предъявляю претензии игрокам за то, что они недоработали. От этого я завожусь с пол-оборота. Когда игрок «выключил» ноги, не пошел в борьбу до конца, не играет, а смотрит хоккей. Четверо «лупятся», а один стоит в стороне.

- То есть принципа «тренер всегда прав» нет?

- Ни в коем случае. Все мы живые люди. В динамике момент может показаться не совсем так, как он есть на самом деле. Но потом мы все пересматриваем в перерыве и я сразу подхожу к игроку и показываю: «Вот видишь, ты здесь недоработал». Или, наоборот: «Извини, ты не виноват, твой партнер ошибся».

- Переходя от взаимоотношений с игроками, к взаимоотношениям с тренерами, нельзя обойти нашумевший эпизод с тренером «Нефтехимика» Евгением Попихиным. Года два назад был небольшой инцидент с тренером иностранной команды, который зачем-то начал показывать неприличные жесты в сторону игроков «Торпедо» в микст-зоне, после чего чуть не убежал с пресс-конференции. Есть какое-то тренерское братство или корпоративная этика?

- Все бьются за свою команду. В том числе и в том матче с «Нефтехимиком». Конечно, тренеры не должны драться друг с другом. Это неправильно. Но хоккей - это мужской вид спорта, где каждый бьется за каждого. И такие вещи иногда случаются, но никто к этому не стремится.

- То есть в следующий раз в подобной ситуации вы себя остановите?

- Все ситуации разные. Но если кто-то будет бежать с претензиями ко мне на лавку, я не буду убегать. Надеюсь, что я сам ни к кому не побегу. Все должно решаться на льду. Тренеры могут словесно выразить свое недовольство друг другу, но в драку это не должно перерастать.

- Помимо тренерской деятельности у вас есть более важный статус – вы молодой отец. В первом сезоне жена вместе поддерживала вас с трибуны. А как сейчас?

- Конечно, поддерживают. Это мои самые близкие болельщики. Сейчас, к сожалению, они пока не приехали. У меня всегда есть еще одна проблема. Помимо сына и жены, есть английский бульдог, которого надо постоянно с собой перевозить, и это возможно только на машине. Поэтому всегда задерживается весь процесс.

- Вы возите с собой собаку на выездные матчи?

- Нет, речь про отпуск. Когда семья возвращается в Нижний Новгород или едет на отдых в Грецию. Жена с сыном летят на самолете, а я путешествую по Европе с собакой три дня на машине вдвоем. Обратно такой же процесс. Но когда семья приезжает в Нижний Новгород, то они всегда на трибунах: болеют, поддерживают.

- Присутствие на трибунах семьи накладывает отпечаток на ваше поведение во время матча? При ребенке надо, наверное, вести себя более сдержанно?..

- У Роберта мой характер, такой же азарт, он бежит и крушит все на своем пути.

- Укоряет, почему папа не наподдал как следует соперникам?

- В силу своего возраста он пока не может так сформулировать свои мысли, но своим поведением дает понять, что одобряет мои действия.

- Немногие из действующих тренеров находятся столько же долго в одном клубе, как вы. Японцы считают, что работу нужно менять каждый пять лет. Контракт предполагает, что вы будете работать в «Торпедо» минимум шесть лет…

- Новый контракт подписан по схеме «2+1», так что вполне возможно, что именно через пять лет я сменю место работы. Очень надеюсь, что это не произойдет раньше.

- Нужна эта смена работы? Нормундс Сейейс считает, что «когда долго работаешь на одном месте, возникает чувство самоуспокоенности. Время от времени нужно бросать себе новый вызов».

- Не согласен. В хоккее постоянно все меняется. Игра, состав. Два года мы работали над обороной, теперь - над атакой. Новых идей у нашего тренерского штаба огромная куча. Мы постоянно анализируем, что происходит. Мы видим, что у нас получается, что работает. Но иногда бывает, что ребята пока не понимают или не могут сделать то, что мы хотим.

Мы все наши идеи, задумки записываем в нашу тренерскую книгу. Пусть это не работает сейчас. Например, нет двух подходящих защитников или нападающего, такого, как надо под эту идею. Но это может пригодиться в будущем. Бесполезно вбивать в команду вещи, которые она не способна сделать. Нужно найти те схемы упражнения и те идеи, которые твои хоккеисты могут выполнить и достичь победного результата. Не согласен с тем, что за пять лет можно себя исчерпать, работая в одном клубе. По крайней мере, за три года работы, я себя нисколько не исчерпал.

- Где лежит ваша книга тренеров?

- Не буду говорить. Боюсь, что кто-нибудь выкрадет. Была такая история, когда один тренер сказал, что у него книгу украли, и потом другие выиграли Олимпиаду и чемпионаты мира по его записям.

- Допускаете мысль, что в какой-то момент перейдете с тренерской должности на какую-либо другую работу в хоккейном клубе?

- Вполне. Думаю, что так и будет когда-нибудь. Я начинал в рижском «Динамо» как советник президента клуба. Для меня формирование команды, работы с бюджетом, создание командного пазла – это интересно. Такая работа – половина успеха.

- В первый же год работы в «Торпедо» вы потребовали переделать раздевалку команды и построить тренажерный зал. Сейчас какие-то новые задачи ставите перед руководством?

- С этого сезона у нас появилась «коробка» синтетического льда в тренажерном зале, где мы будем работать над бросками, приемом шайбы и тому подобными дополнительными вещами. Это будет доступно 24 часа в день всем нашим хоккеистам.

- Вы ранее говорили, что анализировали работу таких тренеров, как Скотти Боумэн или Марк Кроуфорд. Из отечественных тренеров на кого-то ориентируетесь?

- Мне посчастливилось поработать с Вячеславом Аркадьевичем Быковым в ЦСКА. Сколько он выиграл и с клубом, и со сборной… Быков умеет в короткий срок создать коллектив, способный побеждать. Я стараюсь сделать так же. Чтобы чуть меньше тренер, чуть больше команда сама себя заставляла работать. Одно дело, когда тренер заставляет игроков, другое дело, когда хоккеисты друг друга направляют. Вот если так получится, то я буду считать, что хорошо сделал свою работу и эта команда способна побеждать.

- Сейчас поддерживаете связь с Быковым? Консультируетесь?

- Нет, больше просто поздравления по поводу. Жалко, что такого специалиста нет в КХЛ. Быков тренер с большой буквы. На его работе, на игре его команды, можно много подчерпнуть. Тренеры же смотрят не только на свою команду, но и на другие хорошие команды и стараются оттуда что-то выдернуть.

- В завершении интервью может вспомним, как мальчик Петерис пришел в хоккей.

- Это было как будто вчера. В семь лет я наконец-то достучался до родителей, которые заставляли меня плавать во дворце спорта рижского «Динамо», которого сейчас уже больше нет. С четырех до семи лет я плавал, буквально не вылезал из бассейна, так как у нас была дача на море и родители хотели быть уверенными, что я в воде не пропаду. Три года я плавал и три года я просил отдать меня в хоккей. С четырех лет я бегал с клюшкой по комнате, а зимой папа заливал мне большой кусок земли и я там играл один и мне никто не был нужен. Ну а в семь лет меня отвели в секцию хоккея, где я почти три года играл в нападении. Мне нравилось забивать. Я забивал в футболе, в баскетболе. И в хоккее я тоже хотел.  Переломный момент случился, когда вратари не пришли на тренировку, и я в форме полевого игрока встал в ворота и все занятие провел голкипером. Тренер посмотрел, что я вытворяю в воротах, и на следующий день сказал мне, что я должен быть вратарем.

- Понятно откуда в семь лет вы пришли в хоккей. Но откуда в четыре года взялся интерес к этой игре?

- Папа возил меня на матчи рижского «Динамо». В Риге хоккей был спортом номер один. Просто так билеты было нереально купить. Мама у меня работала директором магазина сладостей. Тренеры приходили за конфетами и приносили маме билеты, а мы с папой ходили на хоккей и та атмосфера, которая была на стадионе, меня просто завораживала.

- А чтобы вы могли пожелать самому себе, но на десять лет старше?

- Ценить все, что у меня сложилось в жизни. Чтобы не потерял ценности и не забыл те мелочи, которые помогли мне оказаться там, где я сейчас.