Скачок на всесоюзный пьедестал до этого заштатной хоккейной команды из Горького 55 лет назад стал не только сенсацией, но и имел огромнейшее значение для развития всего отечественного хоккея. Тем более что вид спорта был ещё совсем молод — чемпионат страны имел всего-навсего 15-й порядковый номер. И каким бы незначительным ни казался этот эпизод с высоты сегодняшних 70 юбилейных «пенсионных» лет, напомнить о нём в своей рубрике «В мемориз» посчитал важным. Ведь именно они — в большинстве своём 23-25-летние ребята с берегов Волги и Оки — стали пионерами: бросили вызов столичным гегемонам и проторили дорогу будущим победителям чемпионатов России из Ярославля, Казани и Магнитогорска задолго до их появления на свет.
Самый хоккейный город
Сегодня не возьмусь со стопроцентной уверенностью назвать имя человека, придумавшего тогда ставшую крылатой фразу, ныне архаичную и неправильную, а по тем временам актуальную и справедливую. При этом почти не сомневаюсь, что впервые обозначил её, точнее, опубликовал Михаил Марин, наверное, лучший из спортивных репортёров 60-70-х годов минувшего века, коренной нижегородец, к тому же мой учитель и старший товарищ.
Фраза же была простой, как правда, по тем временам в ней заключённая, и звучала так: «Горький — самый хоккейный город к востоку от Москвы».
Важно при этом, что никто не брался оспаривать это утверждение в те годы. Хотя в хоккей уже вовсю играли и в Свердловске с Челябинском, и в Новосибирске с Новокузнецком, и даже в далёких Тетюхах на берегу Охотского моря. Но хоккейнее Нижнего и впрямь не было. И дело даже не в невероятном хоккейном буме и в коробках-пятачках чуть ли не в каждом дворе уже в то время миллионного города. Толчок к этому сумасшествию дала команда, которая низвергла в начале 60-х все имевшиеся в отечественном хоккее клубы-авторитеты: опустила шлагбаум на пути к медалям первому победителю и постоянному призёру всех последующих до 1961 года чемпионатов — московскому «Динамо»; оставила позади именитейшие «Крылья Советов»; расправилась со столичными «Спартаком» и «Локомотивом». И только московским «армейцам» удалось в тот раз поддержать авторитет столичного хоккея и сохранить первую строчку отечественного рейтинга за собой.
А на второй оказалась периферийная команда, чего никто до этого предположить не мог. Между прочим, второго подобного случая, чтобы немосковский клуб стал серебряным призёром чемпионата страны, пришлось ждать ещё 27 (!) лет. До третьего места добирались и воскресенский «Химик», и ленинградские «армейцы», и челябинский «Трактор, а вот серебро смогли завоевать только рижские динамовцы в 1988 году…
Сам стал тогда свидетелем и в определённой степени участником этого хоккейного бума. Как и все сверстники, надевал коньки и шёл с мальчишками на расположенный в нескольких сотнях метрах от нашего двора каток «Водник». Большой же хоккей смотрел по телевизору — собирались у соседей (телевизоры тогда ещё были редкостью) каждый со своим стулом и во время трансляций орали не меньше тех, кто лицезрел действо на льду воочию.
До автозаводского хоккейного стадиона из центра Горького мне, в то время 14-летнему подростку, добираться было не ближний свет, да и бестолковым было бы это занятие: билеты на хоккей не продавали, да и касс-то как таковых у стадиона, кажется, не существовало вовсе. Попасть же на трибуны могли исключительно работающие на автозаводе, прежде всего, разумеется, передовики производства и инженерный состав. Ну и друзья-приятели да родные самих хоккеистов, как правило, также имевшие самое прямое отношение к автозаводу — всех желающих в то время четырёхтысячный торпедовский стадион вместить не мог.
Оставались, правда, «места» на галёрке, то бишь на крышах близлежащих к стадиону домов, но туда ещё надо было взобраться. Счастливые же обладатели входных билетов в морозные дни укутывались в тулупы, надевали валенки, брали с собой „согревающее" — и валом валили на стадион. Причём приходили, как правило, загодя, часа за два: места на трибунах не были обозначены, и, чтобы рассмотреть кумиров получше, нужно было прийти пораньше. Так что, бывало, часа по четыре проводили самые шальные на 20-градусном морозе.
«В чём секрет нашего тогдашнего успеха? — признавался мне позже торпедовский вратарь Виктор Коноваленко, когда я помогал ему, одному из двух десятков соавторов того серебряного чуда, писать книгу воспоминаний. — Многие считают, что нам просто повезло. Но ведь везёт всегда только сильным. А мы тогда были сильны. Духом, смелостью, молодостью. Наконец, единством цели и товариществом».
С ножом на паровоз?
Когда же начали торпедовцы свой путь к вожделенному серебру? Тут двух мнений быть не может: когда в Горький приехал из Ленинграда и возглавил «Торпедо» выдающийся специалист и совершенно неординарная личность Дмитрий Николаевич Богинов. Я уже рассказывал о нём в канун празднования 70-летия Великой Победы (Серебряная орбита Дмитрия Богинова, Как тренер Богинов угнал танк и спас Всеволода Боброва, Боксёр-экстрасенс, или Удобный капот для народной артистки.
Богинов принял команду в межсезонье в 1955 году. «Торпедо» тогда, после последнего места в чемпионате СССР сезона-1954/55, чудом избежало вылета в низшую лигу — решение о расширении количества команд в классе «А» сохранило за горьковчанами место в группе сильнейших.
Ветераны команды настороженно встретили нового тренера, понимая, что он сразу же начнёт перестройку состава. Но главный не стал рубить с плеча, а постепенно вводил в команду молодёжь, которая к тому же доказала свою жизнеспособность, выиграв Кубок РСФСР на нейтральном поле в Омске, уступая по ходу команде из Новосибирска 2:4. До окончания основного времени молодые горьковчане смогли сравнять счёт, а в добавленное провели решающую шайбу. Молодёжную команду автозавода, как обладателей республиканского трофея, допустили к розыгрышу Кубка СССР, и жребий — надо же! — свёл их в первом же матче с… горьковским «Торпедо». И юнцы обыграли свою же команду мастеров со счётом 3:2.
«Публика неистовствовала, — вспоминал Коноваленко. — Да и мы сами несколько опешили от этой победы. В раздевалку пришёл Богинов, поздравил нас. Но от волнения я даже не запомнил, что именно он говорил тогда».
Следующим соперником юных горьковчан был воскресенский «Химик». Молодёжь на кураже повела 2:0, но мастерства и, главное, выносливости не хватило, чтобы хотя бы удержать счёт. Впрочем, именно после этого матча Богинов пригласил на сборы в команду мастеров первую тройку нападения «молодёжки» и Коноваленко. Так тренер начинал строить новое «Торпедо», которое через пять лет и завоевала всесоюзное серебро.
Впрочем, осознание того, что чуть повзрослевшие и уже заявившие о себе вчерашние юниоры способны бросить вызов столичным асам хоккея, пришло скорее всего за год до того уникального успеха. Тогда случилась первая победа «Торпедо» над столичным «армейским» клубом, к тому моменту семикратным чемпионом страны. 19 марта 1960-го матчем «Торпедо» — ЦСК МО в Горьком открывалась финальная часть чемпионата СССР, которая проходила по необычной формуле до двух побед.
Большинство «армейцев» только что вернулись из Скво-Вэлли после проигранного олимпийского турнира, и настроение «сборников», понятное дело, было на нуле. Да и торпедовцев тогда, по утверждению коллеги из ТАСС Владимира Дворцова, который приехал в Горький на матчи, москвичи всерьёз не воспринимали.
«Несколько пренебрежительное отношение к противнику у хоккеистов ЦСК МО я уловил ещё на Курском вокзале в Москве, когда садились в поезд. О предстоящих матчах не говорили, настроение было какое-то легкомысленно-игривое», — писал позже Дворцов в своей книге «Хоккейный репортаж». Там же автор привёл короткий диалог с капитаном «армейцев» Николаем Сологубовым.
«- А будешь отдыхать с дороги? Игра ведь сегодня всё-таки, — спросил я Сологубова.
— Да какая игра, — отмахнулся хоккеист, — раздавим их, как орех! Что они нам сделают? «Торпедо» против нас — это как с ножом на паровоз!»
«Мало того, — писал далее Дворцов, — что «армейцы» не углядели вовремя поднимающуюся, как на дрожжах, команду, они ещё не учли и того, что их ведущие игроки после неудачного выступления в составе сборной на Олимпиаде сильно устали физически и морально»…
К середине третьего периода «Торпедо» выигрывало — 6:3. Две шайбы до сирены гостям провести удалось, но и только. Второй матч был намечен на следующий день.
Никто не исключал, что окрылённые первым успехом горьковчане могли и вторую встречу провести на таком же подъёме. Но случилось то, чего больше всего опасались торпедовцы: яркое весеннее солнце растопило нарощенный долгими зимними месяцами слой льда. Играть можно было, но очень тяжело. Хозяева однозначно рвались в бой. Но Анатолий Владимирович Тарасов, старший тренер москвичей, вовсю противился проведению матча и требовал его переноса в Москву, на искусственный лёд в Сокольниках. Решающее слово оставалось за судьями. Те решили вначале перенести начало встречи на два часа позже, потом ещё на два. Но в конце концов поддались авторитету и напору Тарасова, и матч отменили. Причём ещё до объявления об этом решении, опасаясь зрительского гнева, отправили со стадиона «армейскую» команду. И были правы.
Что тогда началось на переполненных трибунах, которые все эти долгие часы безропотно ждали «продолжения банкета», можете себе представить. Возмущённые болельщики от безысходности или ещё по какой причине вначале разгромили цээсковскую раздевалку, а потом подожгли стадион.
В считаные часы весть о пожаре, в котором, слава богу, никто не пострадал, облетела огромный город. Обвиняли в произошедшем кого угодно — болельщиков, судей, Тарасова, даже торпедовских хоккеистов. Но знаменитый тренер своего добился: в матче, который состоялся спустя 10 дней в Москве, «армейцы» победили 3:1. А в третьем, решающем, и вправду раздавили соперника по-сологубовски, «как орех», — 8:0.
Но всё равно, даже уступив, торпедовцы оказались пятыми в стране, перешагнув за год сразу четыре турнирные ступеньки.
Аппетит приходит во время еды
В те годы каждый новый хоккейный сезон начинался в Москве — в других городах не было стадионов с искусственным льдом, даже открытых. Увертюрой всегда считался турнир на призы газеты «Советский спорт». К 1960 году он уже стал традиционным и продолжался ещё несколько десятилетий.
На стадии одной восьмой финала торпедовцы в дополнительное время вырвали победу у команды Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта — 4:3. На следующем этапе на последней минуте сумели провести решающую шайбу московским динамовцам — 2:1. В полуфинале переиграли столичный «Локомотив» — 6:3, а в финале не оставили никаких надежд московскому «Спартаку» — 5:1, который до этого превзошёл земляков-«армейцев» — 3:2. Это была серьёзная заявка «Торпедо» на место под солнцем в группе сильнейших. Реакция Аркадия Ивановича Чернышёва, в то время старшего тренера не только «Динамо», но и сборной страны, была соответствующей: «Мне нравится команда горьковского «Торпедо». И вовсе не потому, что я сам горьковчанин. В этом коллективе подкупает энергия, задор, воля к победе. Конечно, всех этих качеств недостаточно для успеха в таком соревновании, как первенство СССР, но нельзя забывать, что нынче торпедовцы подкрепляют свои достоинства опытом, помноженным на растущее мастерство. И та команда, которая не хочет считаться с этим, выходя на лёд против «Топердо», может поплатиться двумя очками».
Первенство оспаривали 19 команд, разбитые на две зоны. Для того чтобы продолжить борьбу за медали, нужно было войти в первую тройку. В группе, в которой выступали торпедовцы, требовалось разыграть четвертого лишнего: класс команд заметно разнился, и за три путёвки в финал спорили три московских гранда – «Крылья Советов», «Спартак», «Динамо» плюс «Торпедо».
Начало чемпионата для горьковчан получилось, мягко говоря, неважным — первый матч с «Крылышками» — 1:7, во втором туре — ничья со «Спартаком». Следующие четыре победы на выезде в Новосибирске и Новокузнецке прибавили очки, но в большей степени уверенность в собственные силы.
Важнейшим был второй матч со «Спартаком», который проходил накануне отъезда в США молодёжной сборной СССР, в которую включили торпедовскую тройку нападения Сахаровский — Чистовский — Халаичев и Коноваленко. А Богинова назначили одним из тренеров той команды. После общей установки, тренер попросил остаться уже пребывающих мыслями за океаном новоиспечённых сборников.
— Как настроение? — последовал богиновский вопрос.
— Боевое, — тут же выпалил самый реактивный из тройки Сахаровский. — А если честно, обидно будет травму получить и не поехать.
В ответ услышали:
— Забудьте о поездке. Вы должны сыграть в свою игру, выложиться до конца, показать класс. Ведь мне до самого последнего момента пришлось доказывать, что ваша тройка больше, чем кто-либо, достойна этой чести — представлять советский хоккей в столь ответственном турне. Всё поняли?
Как тут было не понять? К тому же ситуация в чемпионате заставляла обе команды идти ва-банк. Судя по всему, всё должно было решиться в дуэли двух лучших троек нападения — Чистовского и Старшинова с братьями Майоровыми. Но в том-то и дело, что «Торпедо» образца 1960-1961 годов было командой не только одной тройки. Когда что-то не ладилось в главном звене, инициативу брало на себя трио Игоря Шичкова. И знаете, какая команда первой «поплатилась» за недооценку горьковчан? Московское «Динамо»! Причём не двумя очками, а возможностью вообще побороться за награды чемпионата страны.Не получалось у них — вперёд шло третье звено. А в обороне Коноваленко помогали умелые защитники — Владимир Солодов с Валерием Кормаковым и Вячеславом Жидковым. И торпедовцы выиграли более чем убедительно — 6:0.
«Силу горьковчан почувствовали тренеры ведущих команд. Прошлой весной, после сенсационного проигрыша ЦСКА торпедовцам, тренер «армейцев» А.Тарасов уверял: «Наше поражение – случайность». Нынче во время последнего матча со «Спартаком» он же говорил: «Торпедо» — твёрдый орешек. Чистовский — определённый кандидат в сборную. Коноваленко тоже хорош. Да и вообще горьковчане — это команда!" — писал «Советский спорт» 22 ноября 1960 года.
Но исход предварительного этапа должен был решиться во встрече с московским «Динамо» — только победитель попадал в финальную стадию и продолжал борьбу за медали.
Игра состоялась после новогодних праздников и американского турне молодёжной сборной. Горький вымер на те два часа. Похоже, даже городской транспорт перестал работать: все прильнули к телевизорам. Торпедовцы сдавали в тот вечер свой самый главный экзамен — называться классной командой. И получили максимально высокие баллы: они блестяще провели встречу и выстояли на последней минуте, ведя 2:1, когда с площадки удалили Бориса Немчинова, а динамовцы сняли вратаря.
В финальном турнире, который горьковчане начали с тремя очками в активе, взятыми у «Спартака», случалось всякое. Да то же сокрушительное поражение от ЦСКА 1:12 могло выбить из колеи кого угодно. Или проигрыш воскресенскому «Химику» 0:3, команде примерно того же уровня, матчи с которой почему-то во все времена «Торпедо» давались очень нелегко.
Перед тремя заключительными турами три команды сохраняли одинаковые шансы на медали — кроме горьковчан ещё «Локомотив» и «Крылья Советов». И «Торпедо» в заключительных матчах взяла максимум — шесть очков, а обе московские команды ни одного!
Судьба же серебряных медалей решалась в последней игре с «Крылышками». Ещё на разминке нельзя было не обратить внимания на категоричный призыв, начертанный на плакате аршинными буквами: «Торпедо»! Серебро — да! Бронза — нет!»
Ненасытные болельщики, похоже, не учитывали, с кем пришлось 16 февраля соперничать их любимцам. У москвичей что ни имя — звезда: олимпийские и мировые чемпионы Алексей Гурышев, Альфред Кучевский, Михаил Бычков, чемпионы СССР Владимир Гребенников, Виктор Пряжников, Юрий Цицинов…
В «Торпедо» же — ни одного, кем можно было бы похвалиться. Но никакие авторитеты для горьковчан уже тогда не были преградой: робости перед ними не было никакой.
А тут ещё снег повалил нещадно, ветрило задул сильнейший. Вокруг все гадали, кому на руку непогода. Больше сходились, что хозяевам — они помоложе, понастырнее, хотя и уступали в технике большинству из московских асов.
Хозяева первыми открыли счёт. Но такое начало только подзадорило соперника, и ситуация быстро выравнялась. Но после двух периодов на табло горели цифры 3:1 в пользу «Торпедо».
В перерыве в раздевалке хозяев гробовое молчание. И тут вошёл Богинов: «Не смотрите на табло, нет 3:1. Вы должны начать с нуля. Надо играть так, чтобы нашим соперникам не хватало кислорода в нашей зоне, чтобы они на красной линии чувствовали, что дальше путь закрыт».
Москвичам-таки кислорода и не хватило. К концу матча они еле на коньках стояли. Позже Володя Солодов рассказывал мне про реакцию самого именитого из москвичей Гурышева на истерично болевшие трибуны: «Сам-то я слышать этого не мог, на льду не до того было. А ребята, кто ближе к скамейке «Крыльев» сидел, слышали Лёшкину реплику, обращённую к болельщикам: «Чего вы орёте? Выиграли уже ваши, выиграли!»
Итоговый счёт того матча 4:2. И серебряные медали заслуженно получили горьковчане. А ещё через месяц они смогли подтвердить, что вовсе не случайно стали вторыми в стране: «Торпедо» дошло ещё и до финала Кубка СССР, где уступило всё тому же ЦСКА в лужниковском дворце спорта.
Путь в сборную им был заказан
Мне посчастливилось общаться едва ли не со всеми игроками той «серебряной» команды, а с некоторыми дружить не одно десятилетие, хотя нас разделяли время и расстояние. К сожалению, давненько не был в Нижнем, так что могу ошибиться, но из всех героев того, 1961-го торпедовского состава, похоже, в живых сегодня только Валерий Кормаков. Кстати, именно с ним несколько лет назад, когда исполнилось полвека того успеха, мы вспоминали события полувековой давности.
Разумеется, первым заговорили о Коноваленко. Но об этом классном мастере я поведал посетителям нашего портала всего месяц назад. Мог бы ещё много рассказывать об этом замечательном спортсмене и человеке. Но приведу лишь один пример, который характеризовал и самого Коноваленко, да и всех его товарищей по той серебряной команде.
Как известно, чтобы попасть в сборную в 60-е годы, да и много позже, надо было выступать за один из московских клубов, лучше за ЦСКА или «Динамо», потому что в этих командах работали и тренеры сборной. В этом случае заветный свитер с четырьмя буквами на груди «СССР» был тебе почти гарантирован. И зазывали в столицу горьковских игроков постоянно, сулили златые горы и золотые медали чемпионов мира.
Но на моей памяти только один из всех торпедовцев в 60-е годы поддался на уговоры и уехал под столичное динамовское крыло Аркадия Ивановича Чернышёва — Валерий Васильев. И на самом деле долгие годы после этого защищал цвета не только бело-голубых, но и национальной команды, стал двукратным олимпийским чемпионом, восьмикратным чемпионом мира. Остался бы в Горьком — вряд ли достиг бы стольких почестей, званий и наград.
«С одной стороны — Бобров. Не «Спартак» и не Москва. Именно Бобров. А с другой — всё родное и близкое, к чему прирос корнями: семья, клуб, автозавод, город… Словом я решился.
Когда играли в Москве, собирался подтвердить своё согласие на переход в присутствии представителей Всесоюзного совета ДСО профсоюзов. И здесь на моих глазах профсоюзное начальство не по-джентльменски обошлось с нашим уважаемым всеми начальником команды Мамулайшвили. Николай Нестерович… почувствовал, видно, неладное. А его грубо оттолкнули: «Не лезь в чужие дела!» Чтобы при мне так обращались с Нестерычем? Это всё равно, что отца родного обидели бы, а я промолчал. У меня будто пелена с глаз сошла. Тут же, не раздумывая, я порвал заявление и отказался от перехода».
А вот очень похожая история с другим известным торпедовцем, но произошедшая десятью годами ранее, ещё до серебряного сезона. Услышал её из первых уст. Но вначале представлю своего тогдашнего собеседника. Володя Солодов — из тех, кто начинал играть в «Торпедо» ещё до Богинова, был первым полпредом горьковского хоккея в сборной СССР, участвовал в её самой первой поездке за океан в 1957 году, правда, на товарищеские матчи. Примерно тогда же чуть было не отправился в столицу и Коноваленко, правда, уже успевший обзавестись олимпийским и мировыми титулами, — «Спартак» как раз возглавил кумир Виктора Всеволод Бобров, и именно он пригласил вратаря в красно-белый клуб.Той же осенью и на самых верхах профсоюзного спорта был решён вопрос о переходе молодого горьковского защитника в «Крылья Советов» — как никак действующий чемпион страны, его надо было укреплять. Никакие доводы не помогли, и игрок только уговаривал себя: значит, так надо, значит, так будет лучше. Не выдавая внешне гнетущего состояния, перетащил незатейливое барахлишко из торпедовской раздевалки в лужниковском Дворце спорта в соседнюю комнату, которую занимали «Крылышки». Горьковчане покатили на лёд, их время было тренироваться, а Солодов — на трибуну: его новая команда занималась следом.
— Перед началом «своей» тренировки решил задать вопрос старшему тренеру «Крылышек» Владимиру Кузьмичу Егорову, как мне быть с учёбой, ведь я был студентом горьковского политеха. В ответ услышал: «А это не моё дело. По мне хоть совсем не учись, главное – игра». Как думаешь, мог ли я после такого ответа оставаться в «Крыльях»? Тут же собрал вещички — и назад, к своим, горьковским. Те от радости чуть меня не задушили.
Солодов проиграл в «Торпедо» до 1967 года, не раз призывался во вторую сборную, дважды входил в число 33 лучших хоккеистов сезона, отыграл за родной клуб в чемпионатах более 350 матчей. А потом пошёл трудиться на родной завод сразу заместителем начальника цеха. И довольно быстро достиг высокого поста управляющего производством легковых автомобилей, читай: директором завода по изготовлению «Волг».
Вот только совсем ненамного пережил он Коноваленко. И на Старо-Автозаводском кладбище их могилы рядом — Коноваленко и Солодова.
Да и все три выдающихся игрока самого знаменитого торпедовского звена нападения нашли свой покой неподалеку. Первым из них не стало Льва Халаичева, между прочим, автора двух голов в ворота шведов в декабрьском матче 1961 года в Москве сборной СССР против шведов, когда горьковская тройка Сахаровский — Чистовский — Халаичев первый и единственный раз сыграла в полном составе за сборную СССР. Сборная тогда победила 2:1, и имя Халаичева навсегда осталось на скрижалях советского и российского хоккея.
Полтора года назад ушёл из жизни Роберт Сахаровский, который был самым результативным в том звене, однажды даже — в 1960-м стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР с 36 голами. Небольшого роста, быстрый, даже реактивный Роберт первым поспевал на выверенные передачи партнёров по тройке. Завершив карьеру, Сахаровский стал известным хоккейным арбитром, и пять раз входил в десятку сильнейших судей по итогам хоккейного сезона.
Всего на два месяца пережил своего товарища по тройке Игорь Чистовский, самый, наверное, талантливый из всех полевых торпедовских игроков того времени. Да и матчей за родной клуб провёл больше других — 435, и шайб забросил прилично — 172. А ещё одну в составе первой сборной СССР, за которую сыграл всего-то шесть раз, да и то в товарищеских матчах. Согласись он на уговоры перейти в любой из московских клубов, а его зазывали все, стал бы наверняка великим. Вот как оценивал своего товарища Коноваленко: «Игрок от бога. Как только его не называли, с кем только не сравнивали. Даже одно время иначе как «второй Бобров» и не говорили про Гулю. Уж и не припомню, откуда за ним эта кличка закрепилась: Гуля. Может быть от того, что буквально летал по площадке? А по характеру был мягок и добр? Не знаю. Но он был грозой для соперников. Даже в конце 60-х годов, когда Игорь уже и скорость потерял былую, и времени на площадке проводил меньше обычного, — при каждом его появлении на льду только и слышалось указание тренера соперничающей команды: «Всё внимание Чистовскому!»
Но центральный нападающий до конца остался верен родному «Торпедо», потому и в сборную на серьёзные соревнования его не призывали. Став тренером, отыскал в одной из команд «Золотой шайбы» будущих олимпийских чемпионов Владимира Ковина и Александра Скворцова. И ученики пошли дальше учителя, добились высоких титулов и званий. Несколько лет Чистовский возглавлял родной клуб, стал заслуженным тренером РСФСР.
В своей книге «Третий период» Коноваленко, говоря о родном клубе, сделал такой вывод: „Если можно говорить о характере команды, то он, наверное, был неуравновешенным. Больше, чем надо, подверженным настроению. В чём-то своевольным, строптивым. Но в иные моменты это была команда настоящих бойцов». От себя добавлю: как в 1961 году.
