Вслед за Вячеславом Булановым и Эдуардом Одиньшем обладателем «Золотого свистка», вручаемого лучшему арбитру КХЛ, стал Алексей Анисимов, установивший новый судейский рекорд: в седьмом розыгрыше Кубка Гагарина он работал на 20 матчах. Накануне церемонии закрытия сезона Алексей охотно позировал в фотостудии, беспрекословно выполняя все команды руководителя фотоагентства КХЛ Владимира Беззубова, а затем ответил на вопросы пресс-службы Лиги.

- Двадцать матчей в течение одного розыгрыша плей-офф – это много?


- Это очень легко. На следующий год готов отсудить двадцать пять. Шучу. Это тяжело и физически, и морально. Большая нагрузка. Не открою Америки, если скажу, что после каждого матча ты полночи не можешь уснуть.


- Вы получается два месяца не были дома?


- Я не был дома с четвертого сентября. Да, это был самый насыщенный год в моей жизни, и я благодарен моим близким, что они выдержали, хотя я, действительно, почти не появлялся дома.


- Самый тяжелый матч из этих двадцати в плей-офф?


- Психологически тяжело работать на каждом матче. Слишком большая ответственность. Но для меня тяжелее всего было работать на седьмой игре между ЦСКА и СКА. И одно из самых тяжелых решений в серии – это назначение штрафного броска в овертайме во втором матче.


- Хотя момент вроде бы со стороны выглядел однозначным.


- Да, но... Не так все однозначно. Поймите – такие решения принимать, когда идет плей-офф, очень непросто.


- Сколько времени вам требуется на восстановление?


- Физически я готов работать два дня подряд, хотя для этого надо соблюдать строгий режим. Работать через день – оптимально. Есть еще и психологический момент, который играет немаловажную роль в судействе. Физически все судьи в КХЛ готовы отменно, но на первый план зачастую выходит именно психологическая подготовка, знание правил и их применение.


- С психологом Департамента судейства общаться приходилось?


- Безусловно. Если ты не будешь работать с психологом, не будешь расти. Если человек думает, что он всё знает и понимает, то ему тяжело прогрессировать. Есть вещи в судействе, которые ты не можешь обсудить даже со своим партнером. И тогда на помощь приходит професиональный психолог, который подскажет, как вести себя в той или иной ситуации. Я благодарен Людмиле Кирсановой, которая мне серьезно помогла в решении определенных вопросов.


- Как вы реагируете на известие о том, что какая-то команда именно вас просит не назначать на ее матчи?


- Я об этом практически не знаю. Если до меня и доходит информация, то на фоне каких-то слухов. Как отношусь? Философски. С годами вырабатывается «толстокожесть», так что на такие вещи я внимания не обращаю. Это часть работы.


- Вы стали первым судьей, кто работал с камерой на шлеме в официальном матче. Какие ощушения?


- Шлем этой компании мне немного не подходил, было очень непривычно. Чуть-чуть он тяжеловат. Но ощущения интересные. Не все игроки поначалу замечают, что у тебя есть камера, а когда замечают, у них начинается другая реакция. Кто-то улыбался, кто-то удивлялся. Кому-то я сказал из них, что теперь за ними смотрит большой брат. А вообще рад любому нововведению, способному сделать нашу игру интереснее.


- Получившееся видео удалось посмотреть?


- Да, было любопытно. Единственное, это все-таки не в полной мере то, что я вижу. У меня же угол обзора гораздо шире.


- Есть тренеры в КХЛ, отношения с которыми у вас не складываются?


- Пожалуй, со всеми нормальные рабочие отношения. Хотя одного тренера до конца матча я в этом году выгонял.


- Петериса Скудру.


- Да. Думаю, что он не держит на меня зла. Время лечит. У каждого есть своя правда и каждый должен выполнять свою работу. Жест с его стороны был неправильный, и я по правилам не мог поступить иначе.


- В 2012 году вас отстранили на три игры за ошибку в матче «Трактор» - «Локомотив», когда вы не заметили шесть человек у Ярославля, и «Локомотив» забросил шайбу.


- Что было, то было. Проморгали момент.


- Вы были согласны с таким вердиктом, ведь обычно за нарушением численного состава следят лайнсмены?


- Да, это их обязанность. Но тогда мы все «поехали в одном вагоне».


- Вас когда-нибудь наказывали на еще больший срок?


- Нет, ничего более серьезного в моей практике не было. Тоже опыт, и он тоже добавил мне «толстокожести».


- Была какая-то ошибка, которая будет вам сниться всегда?


- Пока ничего не снится. Да, какие-то отдельные решения были неправильные, о которых я потом жалел, но ничего рокового в моей карьере не было. А если б и было, наверное, мы с вами сейчас бы не разговаривали.


- Матч, который вы не забудете никогда?


- На первом месте это игра «Льва» и «Донбасса», завершившийся в четвертом овертайме. Я просто видел усталость хоккеистов, видел их лица, когда они уходили в раздевалку. Да, и нам было нелегко. Как могли, поправляли здоровье, пили много воды с изотониками. И в перерыве ели бананы, как все теннисисты.


Ну и первый матч в карьере тоже не забуду. Матч хоккеистов детско-юношеской хоккейной школы. 1999 год. У меня не было судейской формы, отработал игру в спортивном костюме. И, помню, даже забыл застегнуть шлем. Это было в Новосибирске, ровно через три дня, как закончилась моя карьера хоккеиста. Ветераны после игры мне сказали: вот это хорошо, это плохо, но всё впереди.


- А матч в Ярославле между «Локомотивом» и «Авангардом» со знаменитой дракой?


- О, точно! Спасибо, что напомнили. Матч на всю жизнь. Я был лайнсменом, а это была последняя игра Михаила Бутурлина в качестве главного. Весело было. Помню, произошла потасовка за воротами, и, по-моему, Красоткин уронил Ягра, и за него вступились игроки. Началась драка четыре на четыре и только потом прибежал Назаров. Когда мы драку разняли, я стал провожать Назарова к скамейке запасных. И кто-то из помощников главного тренера схватил меня за майку. Дальше только помню, как черная туча бежит на белую тучу. И Саша Камуркин, мой напарник говорит: всё, пора отъезжать. Нам уже невозможно было что-то делать, оставалось ждать, когда сами хоккеисты успокоятся. У меня и шлем тогда с головы слетел, и кто-то сказал потом: «О, смотри, ты уже начал лысеть!» Такие матчи отсудишь, поневоле начнешь лысеть.


- Сергея Карабанова в давние времена и били, и машину сжигали. Понятно, что это связано было с его профессиональной деятельностью. С вами что-то подобное случалось?


- Нет, со мной точно ничего такого не было. Я лихие времена не застал. Да, какие-то словесные угрозы были, но не более того.


- Кто самый вежливый хоккеист в КХЛ?


- Из тех, кто закончил, для меня идеал – Алексей Морозов. Всегда очень вежлив был Александр Фролов. С возрастом начинаешь различать: есть человек на эмоциях, а есть тот, кто хочет поставить себя выше тебя. Это разные вещи. Совсем уж некультурных капитанов мне не встречалось. 

- Кто из хоккеистов больше других разговаривает с судьями?


- Да, все в меру было. Тот же Илья Ковальчук, к примеру, не часто подъезжал. И Саша Радулов был вполне корректен. В плей-офф игроки не так много говорили с судьями. Ну, иногда, конечно, могли перегнуть палку, когда закипали страсти, но в целом за рамки никто не выходил.


- Правда ли, что большая часть игроков не знает правила?


- Основные правила, конечно, знают. А вот если копнуть поглубже... В Канаде, как мне кажется, последняя бабушка знает все трактовки и нюансы, а у нас люди в основном знают общие вещи. И иногда, подъезжая, задают такие вопросы! То ли специально это делают, то ли действительно не в курсе.


- А еще вы судили тот матч ЦСКА с «Йокеритом», когда финский нападающий застрял между заградительных стекол. Как эта ситуация смотрелась с площадки?


- Играли как раз после Рождества, я подъехал и поздравил его с праздником. Потом партнеры подъехали и издалека начинают его подкалывать. Но тот парень тоже оказался с юмором. Стал спрашивать меня, что ему делать. Погоди, говорю, сейчас все решим.


- А человек с другой стороны стекла пытался освободить финна с помощью телефона.


- Шла трансляция, и я должен был контролировать свои эмоции. Но в душе у меня была истерика. Но как-то на Евротуре у меня был матч, который мы судили с Женей Ромасько. Вылетело стекло. У нас обычно работники арены справляются с ситуацией за пять-семь минут. И то уже народ свистит, команды недовольны. А там на всё про всё ушло минут двадцать. Лео Комаров еще подъезжал и спрашивал, что происходит? Говорю ему, что в России, если бы стекло меняли двадцать минут, уволили бы всех – от директора дворца до уборщицы. А в Европе люди делают, ковыряются, мучаются с умным лицом. Так что наши технические службы работают раз в пять быстрее. И того же финна на арене в ЦСКА достали очень быстро.


- Как отнеслись к решению Ромасько уехать работать за океан?


- Порадовался за него. Думаю, любой из арбитров хотел бы попробовать поработать в НХЛ. Это новая цель, новый вызов. Профессионал без цели – это не профессионал.


- Одно время ходили разговоры, что в КХЛ могут пригласить арбитров из Северной Америки. Как вы к этому относитесь?


- Было бы интересно поработать в паре, хотя уровень наших судей, убежден, никак не ниже. Я видел, как работают североамериканские арбитры. Поверьте, мы им не уступаем.


- В нашей лиге судят чех Йержабек, финн Ренн, латыш Одиньш. С кем из них работать в паре вам наиболее комфортно?


- Со всеми удобно. У меня очень хорошие отношения с Одиньшем, поэтому с Эдуардом из всех иностранцев мне работать проще.


- Вы были в расширенном списке на участие в чемпионате мира-2015. Потом вас в окончательный список не включили. Расстроились?


- Конечно, а как иначе? Это жизнь, значит, кто-то был более достоин. И у меня есть цель на международной арене, к которой буду стремиться.


- Как вы стали арбитром?


- О, шикарная история. Мне было 18 лет, и я играл за «Сибирь-2». Был под первой командой. Там играли Капкайкин и Малков, и пробиться наверх было невероятно сложно. Всех молодых собирали в середине июня, за две недели до выхода основы. Мы сдали тесты, и первого июля вывешивали списки тех, кто едет на сборы с первой командой. Меня в списках нет (я в воротах играл), но зато там есть один мальчик. Ну, мягко говоря, никак не сильнее меня. У меня сердце заколотилось. Захожу в тренерскую, а мне Виталий Стаин, тренер «Сибири», говорит: иди, ищи клуб, компенсацию за тебя просить не будем. Первые сутки я в трансе. С семи лет на катке, тренировался, стремился и вдруг – пустота. У разбитого корыта. Родители уже в Москве, я жил один. Денег нет. В первую-вторую лигу ехать побоялся. Нет, конечно, знал бы, что так будет, я бы еще раньше начал судить. Прихожу в Новосибирскую коллегию судей, прямо к Юрию Павловичу Карандину. Живая легенда. Он меня сразу предупредил: сначала год судишь только детей, потом первенства России среди детских школ, потом – если все хорошо – первая лига, а там как пойдет. Но у меня сразу пошло. Через год попал на сборы, где Карандин представил меня Анатолию Михайловичу Баринову. Мы тогда бегали тест Купера, а я тогда бегал, как Усэйн Болт. Так вот, тест Купера я пробежал за 9,39. Помню, что так в жизни никогда не бегал. Мне сразу дали высшую лигу. А вскоре судил и Суперлигу, поехал в Новокузнецк, а главным у меня был Карабанов.

Но самое интересное, что на свой первый матч в высшей лиге я приехал в Барнаул. Раньше клубы арбитров кормили, мы сидим на обеде и заходит Стаин, который тогда как раз принял Барнаул. У меня внутри все закипело, и я сказал себе: «Ну, готовься, я тебе сегодня устрою, ты меня на всю жизнь запомнишь!». Понятно, вендетта, месть. Он закончил обед, подходит ко мне и говорит – вот что значит старая школа: «А ты знаешь, я всегда был уверен, что из тебя получится хороший судья». Такой контрольный выстрел делает мне перед игрой. И уходит. И вот я до игры думал, что же мне ему устроить? Но потом успокоился, отсудил, и с этого всё и началось. Сейчас, наверное, надо сказать ему большое спасибо, что сделал из меня судью.


- Будучи во второй команде наверняка отправлялись играть в не самые хоккейные города.


- Как-то мы поехали в Райчихинск. На поезде, денег в клубе не было, чтобы самолет арендовать. Отыграли и назад на станцию. Поезд стоял, как сейчас помню, на станции Бурея. Две минуты. Одного отрядили с клюшкой, он встал перед локомотивом и контролировал, чтобы все успели загрузиться. Сели, едем, а на следующей станции наш главный тренер решил сходить в киоск за «Советским спортом». Мы стояли на четвертом пути. На других всё было чисто. Он вышел в тапочках, майке-алкоголичке, в трико с пузырями на коленях и легкой курточке. Поезд трогается, Андреича нет. Зима. Дальний Восток. Выбегаем в тамбур и видим такую картину: поезд едет, а наш тренер держится за поручни и пытается забраться. «О, Андреич, едет», - говорим мы все. Пришлось стоп-кран срывать. Оказывается, он покупал газету, на первый путь приехал товарняк, и пока он его оббегал, наш поезд поехал. Но, даже повиснув на подножке, газету из рук не выронил. Тогда интернета не было, и «Советский спорт» был на вес золота.


- Сколько лет вы работали линейным?


- Давайте считать. Главным работаю 8 лет, шесть из них в КХЛ. Перешел в главные в 28 лет. И восемь я отсудил лайнсменом.

- Почему Сергей Шелянин всегда отвергал предложения перейти в главные арбитры?


- Прекрасно его понимаю. Он пробовал и понимал, что это – не его. Каждый должен заниматься своим делом. А в качестве линейного он – велик и могуч. И можно за него только порадоваться. Он истинный профессионал. И пусть судит до шестидесяти или до восьмидесяти. Пока колени не сотрет.


- В любого судью хотя бы раз прилетала шайба. Когда было больнее всего?


- Год назад, во время игры «Магнитка» - «Трактор» шайба от клюшки Гарнетта рикошетом прилетела мне в лицо. Визор пополам, губа развалена. Всё случилось мгновенно, помню, что что-то черное приближается, удар... Поначалу ничего не понимаешь, кровь льется. Руками начинаешь разводить, как Чунга-Чанга. Свистнуть не можешь, а в наушнике слышно: «Ребята, с ним всё нормально, продолжаем». Первая мысль: что с зубами? Начинаешь плевать, вроде на месте. Вторая мысль: надо быстрее к доктору за полотенцем.


- Когда разнимали драки, кулаком прилетало?


- Да, в затылок прилетало, но в шлеме не больно. Вспоминаю времена, когда был веселый «Витязь». Я будучи лайнсменом разных людей разнимал, но Миронова никогда не забуду. Невероятная силища. Я висел у него на руках, но он меня даже не замечал. Хорошо, что он сам остановился. А так бы я вместе с ним на руках и поехал.


- Свисток на игры когда-нибудь забывали?


- Мой третий матч лайнсменом в Суперлиге. Ветераны всегда учат: когда выходишь с периода, клади свисток в шлем или в судейские штаны. А в раздевалке я положил свисток на стол. Конечно, это потом понял, что всегда с собой надо иметь хотя бы два свистка. Но тогда вышел на второй период без свистка. Сердце у меня заколотилось. Понимаю: сейчас что-то произойдет, а свистка у меня нет. Хорошо, что играли в cтаром дворце, там была дырка в оргстекле. Подъехал и начинаю врать: «Мне свисток сломали, а запасной лежит в судейской. Несите срочно!» А рации тогда ведь не было. Это сейчас бы сказал напарнику: если что, я руку ко рту поднесу, а ты дунешь. И вот человек сбегал в судейскую, передал мне свисток, а за две минуты, к моему счастью, в игре ничего не случилось. Вообще никаких остановок. А ведь были случаи, когда ребята брали свисток, но забывали надеть его на руку. Приезжают на проброс, дуют в руку. И – тишина.


- Кто ждет вас дома после матчей?


- По большому счету меня хоккей поженил. Я отработал в Новокузнецке, и после игры произошла задержка рейса. Нас уже хотели оставлять на следующий матч, который был через день, но в семь вечера позвонили в гостиницу и сказали, что самолет полетит. В салоне передо мной сидела девушка. Первым с ней стал знакомиться Камуркин. Ну мы же в паре много судили... Но получилось, что она в итоге стала моей женой. У нас две дочки. Три и семь лет. Телевизор смотрят, узнают. У младшей после этого сезона самый частый вопрос: «Папа, а ты когда на самолет?» 

Владимир Самохин, специально для khl.ru