– У вас есть брат-хоккеист, но в Финляндии из Салминенов можно собрать три сборные – кто из них ваш родственник?
– Его зовут Вилле, он старше меня на десять лет. У нас в Финляндии, правда, и Вилле Салминенов много, но тем не менее. Он был вратарем в низших финских лигах (мою первую клюшку мне подарил кто-то из его партнеров по команде), а потом его позвали в Италию – в «Торино Буллс», они в том году впервые попали в высшую хоккейную лигу страны и набрали много иностранцев. Вилле не стал там основным вратарем, вернулся в Финляндию и в тридцать лет закончил карьеру.
– Сестры ваши тоже спортсменки?
– Да-да, обе. Моя старшая сестра занималась дзюдо, у нее был черный пояс – а это очень круто. Она даже стала чемпионкой Финляндии, но ей пришлось бросить это дело из-за нескольких серьезных травм. А другая моя сестра серьезно увлекается флорболом – там тоже клюшки, только играют мячиком и в зале. Эта игра очень популярна в Финляндии, я тоже люблю летом поразвлечься в зальном хоккее.
– Ваш брат так и не поиграл в серьезной лиге – а когда вы почувствовали, что ваша карьера может сложиться успешнее?
– Примерно в то же время, когда Вилле ушел из хоккея, «Эссет» предложил мне подписать профессиональный контракт – я чувствовал, что к этому идет, потому что набирал много очков в молодежной команде, но все равно это было очень волнительно – сыграть за команду из своего родного города, за которую болеет отец и все близкие.
– Самый волнительный момент за годы в «Эссете»?
– Меня тренировал Алпо Сухонен. Когда я еще был ребенком, Сухонен стал первым европейским тренером в истории НХЛ, и вот мне двадцать – и Сухонен тренирует меня! Он любил говорить нам, что хоккей – это джаз. Он в Пори, моем родном городе, даже джаз-фестиваль организовывал. Его любимые слова: «Нужно не только по нотам играть, как в классической музыке, нужно импровизировать».
– У вас получалось?
– Более или менее – в свой первый полный сезон в «Эссете» я забросил больше всех шайб в команде, но после того, как Сухонен уехал в Швейцарию, работать генеральным менеджером «Клотена», у меня немного разладились дела и я решил поменять команду.
– Вы серьезно – Сухонен организовывал джаз-фестиваль?
– Да, он был там директором – фестиваль проходил в июле, так что Сухонен не отвлекался от тренерской работы. В Финляндии это никого не удивляло – Сухонен и режиссером в театре работал, и книги писал, и в Европарламент от партии зеленых пытался пробиться.
– Что вы почувствовали, когда Эркка Вестерлунд включил вас в заявку Финляндии на сочинскую Олимпиаду?
– Я уезжал из Финляндии вторым снайпером чемпионата и хорошо провел сезон в Нижнем Новгороде, но все равно – вспоминаю, что я был шокирован: ведь это Олимпиада и мне предстояло играть в одной команде с Теему Селянне. Я планировал ехать с «Торпедо» на сбор в Германию и тут мне позвонил Эркка Вестерлунд, сказавший, что из-за травм Койву и Филппулы нас с Яркко Иммоненом берут в сборную в Сочи. У меня вот так округлились глаза и я несколько секунд не мог сказать ни слова. Да, я понимал, что моя роль в сборной не будет основной, но тем не менее я провел две игры и был причастен к завоеванию бронзовых медалей. У Финляндии было меньше звезд, чем у конкурентов, но мы смогли всех удивить и опередить более статусные сборные.
– Как вам атмосфера Олимпиады?
– У меня не очень большой опыт крупных турниров – я и на чемпионате мира-то играл только раз, да и то дома, в Финляндии, где все привычно, так что в Сочи меня все приводило в восторг: новые спортивные объекты, толпы болельщиков со всего мира, знакомство со спортсменами, с которыми я, может быть, никогда бы в жизни не встретился, если б не попал в Сочи, все было супер, но, если честно, ажиотаж на решающих матчах мог бы быть и покруче. Чувствовалось, что люди были разочарованы ранним вылетом сборной России.
– Как ваши родители отнеслись к вашему переезду в Россию?
– Мой отец был только рад меня сюда спровадить, хе-хе. Лет двадцать назад он пытался выучить русский, у него есть здесь какие-то друзья, так что он с удовольствием навещает меня в России. Сначала приезжал с сестрой, потом с мамой. Им понравилось, как болеют на арене в Нижнем Новгороде – примерно, как в Финляндии, иногда даже эмоциональнее.
– Правда, что ваша девушка была не в восторге от переезда в Россию?
– Нет, меня, наверно, не так поняли в одном из прошлых интервью. Просто, когда я подписал контракт с «Торпедо», возникли кое-какие бытовые проблемы с ее переездом, но мы смогли их решить и она с самого начала моей карьеры в КХЛ живет со мной в Нижнем.
– А как вы отнеслись к предложению из КХЛ?
– Я попал в первую сборную Финляндии и ощущал, что должен прогрессировать – понятно, что предложение из КХЛ меня заинтересовало, но я мало что знал о России и Нижнем Новгороде, так что спросил совета у Юусо Хиетанена, с которым играл на чемпионате мира-2013. Юусо к тому времени провел в Нижнем два сезона, хорошо изучил город и рассказал мне, что в нем много красивых зданий, церквей, приятных улиц, и что людей там раза в два больше, чем в Хельсинки. Сначала было достаточно непривычно жить в таком большом, густонаселенном городе, но когда-то же мне нужно было к этому привыкать.
– Самое смешное, что случилось с вами в первые недели в России?
– Где-то на второй или третий день я поднимался на лифте в свою квартиру, лифт остановился и я провел в кабине целый час. Тогда я был жутко напуган, а сейчас это, конечно, смешно. Прошло полтора года и с тех пор я ни разу не застревал – а тогда, в первые же дни, застрял. Забавное совпадение, по-моему.
– Марио Кемпе из «Витязя» после тренировок играет дома в футбольный менеджер. Чем в нехоккейное время занимаетесь вы?
– Нехоккейное время у меня все-таки летом, а во время сезона мы то на выезде, то на тренировке, то на домашней игре – свободных вечеров за месяц всего несколько: если есть настроение, мы с Иммоненом, Савинайненом и Хиетаненом идем в ресторан, но чаще всего я смотрю дома кино со своей девушкой. «Побег из Шоушенка» – фильм на все времена. А так я с детства люблю «Бэтмена» – каждый фильм пересматривал раза по три, а те, что снимал Кристофер Нолан, – даже и больше, наверно. Еще я люблю рок-музыку – больше всего Nickelback, несколько раз был на их концертах в Финляндии.
– Что вас больше всего поразило в России?
– Два года назад меня пугали, что в России никто не говорит по-английски. Не знаю, может, где-то так и есть, но у нас в «Торпедо» очень многие русские ребята знают английский – например, Никита Филатов, лучше меня говорит, по-моему. Так что мне очень легко здесь – можно шутить не только с иностранцами, но и с большинством игроков, и понимать, когда тебя подкалывают местные. Меня тут даже в Санту Клауса наряжали на Новый Год – я дарил подарки детям Яркко Иммонена.
– Кто чаще всего шутит в «Торпедо»?
– Вели-Матти Савинайнен. Только я не буду его цитировать.
– С кем из местных, кроме Филатова, вы общаетесь в «Торпедо»?
– Я близко подружился с Павлом Валентенко, но его посреди сезона обменяли в «Югру». Павел мой ровесник, играл в Америке, говорит по-английски, и вообще он очень добрый, начитанный парень. Мы часто играли в одном звене и очень неплохо понимали друг друга.
– Чем Петерис Скудра отличается от ваших предыдущих тренеров?
– Он эмоциональнее их всех. Если ты допускаешь ошибку, он очень кратко и громко объясняет тебе, что ты сделал не так. Он очень импульсивно требует от каждого оставлять на льду сто процентов своих возможностей. Петерис Скудра совсем не похож на Вестерлунда, например. Они оба сильные тренеры, но Вестерлунд – очень тихий, спокойный и все в таком духе, а Скудра живет эмоциями и заряжает ими игроков.
– Когда Скудра был сильнее всего рассержен в этом сезоне?
– В начале года, когда мы проиграли много матчей подряд. Но вообще, в любой игре, в которой мы уступаем в счете, он очень сердится и требуется от нас взбодриться и задать жару сопернику. Это нормально – он помогает команде просыпаться и играть сильнее.
– Самый напряженный момент этого сезона для вас?
– Я боюсь летать, если честно, так что любой полет для меня – повод напрячься.
