— Я всегда стараюсь действовать по ситуации. Когда игрок делает правильные вещи, но у него что-то не получается, я его поддерживаю.

Сначала я должен игрока научить, показать всё, натренировать, а только потом спросить. Нельзя просто взять и начать что-то требовать. Ты как тренер должен обучить хоккеиста перед тем, как спрашивать. В этом году я начинаю ребят хвалить даже больше, чем жёстко спрашивать, потому что я вижу, что они работают, стараются делать правильные вещи. Когда игроки делают что-то правильно, но у них не получается, мы игроков подстёгиваем. Но случаются в матче и легковесные решения у ребят, которые они делают, не подумав, какой счёт, какое время игры. За эти вещи мы спрашиваем, даём понять, что так нельзя. Хоккей – командный вид спорта, и нельзя, чтобы из-за одного легковесного поступка страдал результат команды. Такие вещи прибивают команду. И вот за это мы спрашиваем. 

 — Я никогда ничего из пальца не высасываю. Не люблю, когда идёт обсуждение за спиной. Тренеры разные. Некоторые в глаза говорят одно, а за спиной другое. Я считаю, что это неправильно, потому что игрок в такой ситуации не понимает, что происходит. Хоккеист всегда должен реально понимать ситуацию. Если он сделал что-то хорошо, обязательно надо хвалить. Если он сделал плохо, но действия его были правильные, нужно сказать: «Ничего, в следующий раз всё получится, ты всё правильно сделал». Но если игрок легковесно относится к ситуациям, то ты должен сразу зарубить это, сказать, что так нельзя, потому что страдает командный результат. Если игрок не понял после жёсткого спроса? Хотя что значит жёсткого? Ну, поорали там просто. Если игрок не понимает, значит или он необучаемый, или не твой хоккеист, и тогда ты должен с ним расстаться. Это моё простое понимание ситуации. Все игроки — профессионалы, получают достойную зарплату и должны её отработать. Но игрок всегда должен реально понимать своё положение, свой статус, свою роль в команде. Это обязанность тренера. 

 — Ничего не сказал. Я серьёзно говорю. У нас такая рабочая обстановка. То, что мы можем сказать во время работы – я на эмоциях и игрок, мы на это не обращаем внимания. Это я честно говорю. Я обращаю внимание только на результат, на качество игры того или иного хоккеиста. У нас нет Артёма Тернавского не из-за того, что он мне что-то сказал. Я даже не слышал, что он сказал. 

 — Мы брали Артёма, чтобы он нам помог пройти определённый этап, когда у нас не было защитников. Мы изначально это всё обговаривали. Перед тем как игрок появляется у меня в команде, я ему всегда говорю, что от него требуется, какая у него будет роль, и я ему задаю вопрос, сможет ли он с этим справиться. Он приходит в наш коллектив, и мы на него надеемся. Я сразу сказал Артёму, что если не получится – мы расстанемся. Он и сам понимает, что если его уровень игры не соответствует «Торпедо», не может быть по-другому. 

 — Можно посмотреть статистику. Четыре игры – показатель минус четыре, при игровом времени шесть минут. Это вот на бумаге. Когда игрок уходит, какое может быть отношение? Хорошо, давайте я буду терпеть больше. Будет 10 игр и минус 10. Но мы из-за этого проигрываем матчи. Не говорю, что именно из-за этого, но игрок не может отыграть минимальное время. Смысл тогда держать опытного игрока? У нас есть молодые ребята, которые делают работу более качественно. В этом причина того, почему мы расстались. Давление тут ни при чём. И я вот не могу понять всегда: у игроков не должно быть давления? Оно только у тренера должно быть? А игроки не должны отвечать за результат? Да, тренер отвечает за результат, но тренер не выходит на лёд. И тренер давит на игрока, он должен спросить, если нет результата. Конечно, будет давление. А как иначе? Все хотят получать зарплату, играть и чтобы не было давления? Это невозможно. 

 — Эти ребята ещё не были в Северной Америке, когда ты не можешь включить телевизор или открыть прессу. Вот там давят! Ты пришёл с тренировки, а у тебя уже баул собран, и ты едешь в фарм-клуб. А если там сыграл плохо, тебе говорят: до свидания. У тебя там за спиной стоит очередь хоккеистов, которые ждут твоего косяка. И там это давление каждый день. А в КХЛ какое давление? Тут не подошёл — поехал в другую команду. У нас нет хоккеистов, нет конкуренции и нет никакого давления. Все говорят про давление на игроков, но поймите: у нас вообще нет такого понятия. Этих ребят бы на неделю отправить в Северную Америку. Там ты каждый день цепляешься за своё место. Там рынок игроков сумасшедший, а тут этого нет. Ребята ходят из команды в команду. Давление на хоккеистов в КХЛ минимальное. 

Мне нужен результат. Мне нужны ребята, с которыми можно добиться результата. И я ничего не придумываю. Посмотрите статистику, если думаете, что я плохой. Ни один нормальный тренер не уберёт хоккеиста, который даёт результат. Такого не бывает. Хоккеисты должны и в себе копаться – почему тренер давит на тебя, почему так жёстко спрашивает? Наверное, потому что ты где-то не отрабатываешь свою зарплату. Наверное, потому что ты далёк от той роли, на которую тебя пригласили. Тренер должен сделать всё возможное, чтобы ты вышел на этот уровень, но и игрок должен работать. 

 — Не влияет. У нас почему-то так принято. Почему-то журналисты не критикуют игру хоккеиста. Если в Северной Америке ведущий игрок за бешеный контракт не выдаёт хорошую игру, он не может открыть газету – его плющат со всех сторон. У нас тренер сказал одну фразу в сторону хоккеиста, который не отрабатывает свой контракт, и это сумасшедшая критика – как такое возможно, он же теперь уйдёт в себя, потеряется… 

Я сам был хоккеистом, вратарём, играл вторые роли, и у меня была в один момент такая критика невероятная, при этом контракт ещё копеечный, и как-то справляешься. Вот там действительно критика, когда ты на улицу выходишь, и тебе говорят: кто ты такой вообще? Со всех сторон плющат. У нас со всех сторон целуют. Тренер сказал одну фразу, что Касутин из-за ворот два гола пропустил, что он слабо сыграл, и сразу возмущение: как он так может? Что теперь будет с Касутиным? Я этого просто не понимаю, честно. Все же знают, какие контракты у игроков сейчас. Они просто должны отработать хотя бы эти контракты. Если пресса не обращает на это внимания, то хотя бы перед своими тренерами, перед партнёрами по команде игроки должны отрабатывать. 

Сколько нелепых голов мы пропустили, сколько очков отдали? И да, я сказал фразу, что Ванька начинает слабые голы пропускать, но это же не была ситуация, что вышли «в ноль» и забили ему — ему из-за ворот забили. Считаю, что имею право это сказать. Я не высасываю это из пальца. 

Мы все перед кем-то отвечаем. Это командный вид спорта. Каждый игрок отвечает друг перед другом. Мы играем друг за друга. Было бы неправильно подвергнуть критике третьего вратаря, который получает копейки. Но когда вратарь, который считает себя ведущим в лиге, получая очень солидную зарплату, начинает выдавать такую игру, я имею право спросить. И я имею право выступить с публичной критикой. Мы публичные люди. Команда играет для болельщиков, люди интересуются делами команды. И мы должны публично отвечать за свою работу — и тренер, и игроки. Это нормально. Я прошёл через это в Северной Америке. И то, что здесь называют критикой, мне просто смешно. 

 — Поверьте, я его ещё обнимаю и целую, когда он играет здорово. Это я тоже делаю. Я хвалю его, как и всех. Я всегда говорю, что надо хвалить ребят тоже, когда они здорово свою работу делают. Но когда игрок делает что-то слабо, я должен спросить с него. Потому что, повторюсь, мы публичные люди. А почему прессе можно плющить Скудру, а я не могу спросить с игроков? Тренер должен биться за игроков? Я бьюсь за ребят! Но также я должен с них спросить. Это обученные, подготовленные хоккеисты, профессионалы. Должна быть концентрация момента. Пропустить гол из-за ворот – это просто концентрация. Почему человек выходит на поле, когда у него не хватает концентрации? 

 — И в раздевалке спрашиваем. Но мы должны быть ответственны друг перед другом. Я всегда буду биться за своих ребят. И все тренеры спрашивают, просто по-разному. Эта критика в прессе должна привести игрока в тонус. Болельщики тоже должны понимать ситуацию. Мы не работаем за закрытыми дверями. И это уровень ответственности. Это непросто. Но ты должен отработать свой контракт. 

 — Конечно. У нас всегда есть диалог. Когда ситуация успокаивается, проходит матч. Даже когда я с кого-то что-то жёстко спросил, потом всегда иду на более спокойный диалог с материалом, с объяснением, почему я так сделал. И игрок должен объяснить мне, почему он так сделал. Я могу спокойно выслушать и понять. В профессиональном спорте никуда без эмоций. Мы видим, как Радулов отвечает. Есть эмоциональные игроки. Но всегда должен быть диалог, претензии нужно обосновать. И игрок может ответить. Но ни один тренер на этом не будет зацикливаться, что ему там ответили. Тренер из-за своего какого-то личного желания не должен никого прибивать. И если с игрока жёстко спросили, а он ответил, то он должен этот ответ аргументировать. Тогда будет диалог. 

Когда мы выходим работать на лёд, я требую, чтобы тренировочный процесс был качественным, игрок должен отработать это время чётко, концентрированно. Но в раздевалке мы шутим, подкалываем друг друга. Атмосфера в команде должна быть позитивной, никто не должен нагнетать. У нас такая лёгкая обстановка была в раздевалке и в Череповце, и в Новосибирске, и сейчас Нижнем Новгороде. 

 — Опытный игрок в первую очередь должен быть в очень хорошем состоянии. У нас не все возрастные игроки могу работать на тех оборотах, на которых мы играем. Мы хотим видеть в команде таких хоккеистов, которые стремятся к большим победам. У нас есть Дима Казионов, который выиграл много, но он очень здорово работает, физически готов и играет ведущую роль в команде. Мы сделали обмен, когда отдали ветерана Вадика Хомицкого. Но мы получили за него очень качественного хоккеиста на много лет вперёд, а Хомицкого можем вернуть на следующий год. 

Да, когда мы пришли, мы не продлили контракт с большой группой возрастных игроков, но только по одной причине – они не смогли бы играть в агрессивный, быстрый хоккей. Я много общался с ребятами, которые не остались, и они согласились, что не смогли бы так играть. Наоборот, мне нравятся игроки, которые могут помочь в быту, в раздевалке. Но они ещё должны играть в хоккей, быть физически готовыми. У нас в лиге не много возрастных хоккеистов, которые могли бы играть в агрессивный хоккей. Не надо далеко ходить, посмотрите на ЦСКА – почти ни одного возрастного хоккеиста. 

 — Не совсем правильно все думают. У нас есть директор по селекции Андрей Алексеев, он занимается работой генерального менеджера, ведёт селекционную работу. Я на вторых планах, просто стараюсь помочь. Естественно, что мы совместно работаем над этими вопросами. Но он понимает, какие хоккеисты нужны, и он в основном занимается этой работой. 

Не секрет, что перед тем как подписать контракт, я с каждым хоккеистом общаюсь лично. Я убеждён, что хоккеист должен услышать от главного тренера, какова его роль, направление работы. Я должен понять, что игрок будет чувствовать себя комфортно на той или иной роли. Важно, чтобы перед подписанием контракта был диалог между тренером и игроком. Но неверная информация, что только я занимаюсь селекционной работой в «Торпедо». На мне только небольшая доля этого. Помочь в этом я могу, знаю хоккейный мир, потому что провёл всю свою жизнь. 

 — Я всегда признаю свои ошибки. Самая большая моя ошибка была в начале сезона, когда нам пришлось отдать Денисова. Но мы обязаны действовать в рамках бюджета. Мы работали по ситуации. Тогда мы взяли Казионова-старшего на роль центрального нападающего и крайнего, когда у нас Демагин сломал челюсть. Мы должны были реагировать. Мы не отдали Денисова сразу, мы старались сделать другие вещи, которые не прошли. Нам пришлось сделать непростой выбор. И это была ошибка. Сейчас мы это реально понимаем. Что касается Хомицкого, то мы получили взамен игрока на много лет вперёд. Вадик — лидер в раздевалке, и его стиль игры нам подходит. Он тот ветеран, который готов играть в агрессивный хоккей, он профессионал. Обмен Валентенко, Гелашвили на Пепеляева, Бирюкова мы тоже должны были сделать по ситуации. 

 — Тут нельзя смотреть только на таблицу – кто откуда приходит. Мы взяли Кирилла Князева, когда у нас не было хоккеистов. Он влился в коллектив, качественно заполнил свою нишу. Нам была симпатична игра Пепеляева, он занял ведущие роли. Если сравнить его статистику с Пашкой Валентенко, она втрое лучше. И нам нужно было усилить вратарскую линию. Бирюков опытный, сыграл за сборную. 

 — С Никитой мы общались больше, чем с кем-то другим, прежде чем он пришёл в «Торпедо». Это парадокс хоккеиста, который приходит из «Югры», где у него не получилось, а тут он выдаёт потрясающее начало, показывает, каким он может быть. 

Я его увидел. А потом это пропадает. Но если ты уже выдал мне пять своих лучших игр, то почему дальше не так? Много общаемся, смотрим видео, объясняем. Он парень умный, хороший, но он должен понять, что его статус, зарплата обязывают играть уровнем выше. Филатов — не хоккеист третьего-четвёртого звена. Он должен попадать в число первых шести нападающих. И он показал это вначале, он попадал. Но почему-то пять игр он выдал, а потом перестал. Поэтому Никиты не было в прошлом матче и не будет в следующем. Но он работает, тренируется. Он понимает, где должен добавить. Будем надеяться, что он вскоре вернётся в состав и будет показывать тот хоккей, который показывал, когда только пришёл в «Торпедо». Не всё так плохо, но есть моменты, где он должен исправить свою игру. В эти тяжёлые времена мы просто не имеем права в команде иметь хоккеиста, который недорабатывает.